— Оглянись вокруг, — сказал ей агент. — Звезда Деборы Норвиль закатилась, а с ней прошло и время дерзких молодых блондинок.
— Как же так? Разве она не знала, что является Надеждой Всех Блондинок?
— Во всяком случае, сейчас в моде азиатские ведущие. Похоже, шансов у тебя нет.
— Моя бабушка по материнской линии на одну восьмую была японкой.
— Как ее фамилия?
— Танака. Во время первой мировой войны она сидела в концентрационном лагере.
— Скорее всего во время второй мировой.
— Какая разница!
— Слушай, Тамми, а как ты смотришь на то, чтобы сменить имя?
— На какое?
— На Тамайо Танака. Дело вполне законное. В вашей семье была такая фамилия, просто до поры до времени скучала без дела. Мы исправим твое резюме, сделаем тебя японо-американкой, и ты получишь еще один шанс.
— С такими-то волосами и детскими глазами?
— Ну-ка, прищурься.
Тамми прищурилась.
— А если теперь прочитать текст?
— Я не могу даже сказать, одна у тебя ноздря или две.
Агент вздохнул.
— Очень жаль. Тогда ты не пройдешь даже в парике.
— Ну да, такое проходило только у Мирны Лой.
Унылое выражение на лице агента сменилось явной заинтересованностью.
— Мирна Лой? Я ее помню. Актриса тридцатых годов, которая сначала играла роли китаянок. А потом как-то раз сыграла кавказскую женщину и сделала совершенно головокружительную карьеру.
Оба посмотрели друг на друга с возросшим интересом.
— Знаешь, сейчас гримеры способны творить чудеса, — произнесла Тамми.
— Придется тебе вести двойную жизнь, — предупредил агент.
— Я выдержу.
— А если тебя поймают?
— Тогда я окажусь в центре внимания, а это мне только на руку!
— И мы сможем продать твою историю. Знойная японка оказалась дочкой фермера из Айовы!
— Я из Индианы, — сказала Тамми.
— Какая разница! Главное — возбудить интерес публики. Если номер не пройдет, ты все равно останешься Тамми Террилл.
— Нет, я собираюсь быть новой Читой Чинг.
И вот спустя четыре года Тамайо Танака собиралась на встречу с Недом Допплером в «Ночном зеркале».
— Настоящее воплощение американской мечты, — бормотала она, хлопая ресницами. — Не важно, кто ты, главное — ты попадешь туда, куда захочешь, если будешь играть по правилам настоящего момента.
— Что? — спросил таксист, по облику напоминающий индийца.
— Когда-нибудь и до вас дойдет очередь, — отозвалась Тамайо, захлопывая пудреницу.
И вот она уже в студии. Для Тамайо Танаки наступил момент истины — в определенном смысле, конечно.
Ее провели в звукоизолированную кабину и посадили на простой стул. Камера придвинулась так близко, что едва не стукнула девушку по носу. Увидев, что контрольный огонек не горит, она расслабилась и спросила.
— А когда я встречусь с Недом? — поинтересовалась она.
— Вы с ним не встретитесь, — был ответ.
— Совсем?
— На экране встреча будет выглядеть так, будто вы сидите в одной комнате, а он беседует сразу со всеми приглашенными, — пояснил занятый делом техник.
— А где остальные?
— В других кабинках.
— Значит, мы не увидимся?
Техник покачал головой.
— Так мы делали только вначале. Слишком много накладок. Представляйте себе вместо камеры лицо Неда, и все будет в порядке.
Звуконепроницаемая дверь закрылась прежде, чем Тамайо успела спросить: а кто же, собственно, остальные? Разве это не ее сюжет? Интересно, кто же там еще? И насколько это важные персоны?
И тут она почувствовала, что вспотела. Пот градом катился по ее лицу, смывая грим. Проклятие! Софиты на общенациональном канале оказались гораздо ярче, чем на местных студиях.
* * *
Чтобы избежать всего этого, директор ФБР готов был пожертвовать пенсией.
«Ночное зеркало» — неподходящее место для тугодумов.