Бостонский почтмейстер попытался что-то объяснить, но генеральный резко оборвал:
— И вы позволили ФБР вывести нашего служащего из здания?!
— Но это же ФБР, мистер почтмейстер!
— Это всего-навсего подразделение Министерства юстиции. А мы напрямую подчиняемся Президенту. Поняли, Бостон?
— Препятствовать действиям ФБР — позиция антиамериканская.
— Что было хорошо для Дика Никсона, хорошо и для меня. — Генеральный наконец успокоился. — Они сказали, за что его разыскивают?
— Нет. Сказали только, что один агент из Службы по борьбе с насилием среди почтовых служащих, а другой — из подразделения по борьбе с терроризмом.
— Службы по борьбе с насилием...
— Да. Я о такой никогда не слышал, а вы?
— Нет, но гарантирую, что скоро ее не станет. Что они там, в Министерстве юстиции, с ума посходили, что ли? Нельзя же возводить на службу такую клевету!
— После сегодняшнего дня я бы не стал утверждать ничего, сэр, — упавшим голосом отозвался Бостон. — Человек, который выпрыгнул, значится у нас под именем Мохаммеда Али.
— И вы его не уволили?
— За что, сэр? За то, что он мусульманин? Мы не можем уволить человека из-за его религиозных убеждений. Он гражданин США и сдал все положенные экзамены.
— Занимайтесь делом, или я разжалую вас в почтальоны. Ясно?
— Да, сэр, — ответил Бостон.
Работа над составлением пресс-релиза, категорически опровергающего слухи о будто бы проникших в почтовую службу исламских террористах, была в самом разгаре, когда генеральному позвонил Нед Допплер.
— Деймон, это Нед, — произнес ведущий программы «Ночное зеркало».
— Здравствуйте, Нед, — приветливо отозвался почтмейстер. Он был частым гостем программы «Ночное зеркало» — собственно, каждый раз, когда поднимали цены на марки. А куда деваться? Иначе пришлось бы вернуться к благословенным дням «Пони-экспресс» и двухразовой доставке почты.
— Тема сегодняшней передачи — взрывы на Манхэттене. Хотелось бы, чтобы вы изложили свою точку зрения на происшедшее.
— Я не выработал своей точки зрения. Все это не имеет никакого отношения к нашей службе.
— Мы пригласили бостонского репортера Тамайо Танаку, которая впервые рассказала о мусульманском проникновении в вашу организацию.
— Но не можете же вы поддерживать такие нелепые слухи! Доказательств-то ведь нет!
— Она передала — значит, уже есть информация. Вы что, хотите дать опровержение?
— Нет, не хочу. Просто было бы крайне безответственно подтверждать такую чепуху. Вы что, хотите запугать американскую общественность? Погубить нашу службу? Скажите, Нед, неужели так оно и есть?
— Нет, — задумчиво ответил Нед Допплер. — Но, возможно, вам небезынтересно будет узнать, что хорошо информированные источники в Министерстве юстиции сообщили нам о проведении облавы на эту группу джихада. Кстати, группа взяла на себя ответственность за проведенные акции и пригрозила новыми, если Абир Гхулу к завтрашнему утру не депортируют из страны.
— А кто такая Абир Гхула?
— Представьте себе нечто среднее между Салманом Рушди и Марией Стюарт.
— Разве такое возможно?
— Приходите в студию ровно в одиннадцать и убедитесь сами. Она тоже приглашена.
— Похоже, вы не оставляете мне выбора? — спросил генеральный почтмейстер.
Нед Допплер сухо засмеялся.
— Делать новости — все равно что делать сосиски. Оттого что наблюдаешь за процессом, продукт лучше не становится.
Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов положил трубку и нажал кнопку селектора.
— Свяжитесь с нашими отделениями во всех крупных городах и узнайте все что возможно относительно облавы на почтовых служащих, которую устроило ФБР.
— Хорошо, сэр.
Чувствуя, что внутри у него все сжалось, почтмейстер откинулся на спинку красного кожаного кресла.
Десять минут назад он считал, что этот длинный день уже закончился.