В 1911 году вместе с друзьями они организуют кружок учащихся городского четырехклассного училища, для того чтобы получить «более подробное понятие о всех окружающих предметах», а также, как было сказано в рукописном журнале: «Так как мы все плохо владеем русским языком, нам нужно при спорах развить свой язык. Особенно нам важен спор, спор литературный и политический». Из воспоминаний Ойунского: «Зимой 1911 года якутская молодежь, учащаяся в городе Якутске, тайно организовала кружок. В организации кружка работали мы с Николаем Денисовичем Неустроевым. С 1912 года кружок наш стал увеличиваться, и в марте 1917 года в кружке было более 70 членов».
В Якутске среди интеллигенции и учащейся молодежи сложилась благодатная почва для дискуссий. Известно, что молодые люди выпускали два рукописных журнала – «Юность» в 1911–1914 годах и «Сырдык» в 1917–1920 годах. В сохранившемся пятом номере рукописного журнала «Юность» за 1914 год читаем: «В журнале могут быть помещаемы сочинения, заметки, критика и стихи. Вообще литературные и политические произведения, сочиненные только самими участниками». Этот номер редактировал Николай Неустроев.
В этом номере нам интересна статья Платона Слепцова «Слово о жизни демократов и аристократов», где он ярко обрисовал разделение общества на эксплуататоров и эксплуатируемых, протестуя против социального гнета. Он писал: «Если он (бедняк. – О.С.) не уплотит подать, то отнимут у него корову или быка… Если сломить его слабую энергию – и он умирает. Дети его пойдут в рабы и тоже умрут… Богатые люди, нежели спасти этих бедняков от гибели, скажут им: «Вы – суть животные» – и выгонят прочь. А между тем богатые и образованные… сидят на шее этих изнуренных братьев, погибающих миллионами в ужасных страданиях, в недостатках питания, всасывают труды темных людей, как паразиты… Нет, друзья, это ужасно! Бесчеловечно. Так жить нельзя! Это ад, в котором погибает жизнь…» Каждое слово здесь дышит сочувствием к обездоленным и угнетенным, стремлением защитить их, прийти к ним на выручку.
Кто же состоял в редакции журнала? Впоследствии их имена упоминает Николай Денисович Неустроев в своих воспоминаниях: «Активными работниками нашего органа были Ойунский, который тогда же начал писать стихи (в первое время по-русски) под псевдонимом Жехсорусцова и Ойунского, Аммосов М.К., Афанасьев П.В., Винокуров П.А.». Мы также знаем из воспоминаний самого Ойунского, что их кружок распадался несколько раз, чтобы потом опять соединиться. Видимо, часть молодежи, которая не была согласна с позицией социал-демократов по вопросу революционных событий, собиралась отдельно и начала в 1917 году выпускать свой журнал под названием «Сырдык», что в переводе означает «Свет».
Чудом сохранившиеся в семье учительницы Людмилы Молчановой экземпляры журнала «Сырдык» были найдены и описаны в 2007–2014 годах школьниками Намской средней школы № 2. Всего с 1917 по 1920 год было выпущено 17 номеров. Журнал «Сырдык» выпускали, как указано в одном из номеров, Андросов Григорий, Андросов Николай, Афанасьев Петр Васильевич, Афанасьев Петр Петрович, Борисов Василий, Васильева Агафья, Григорьева Анна, Давыдова Вера, Константинов Михаил, Митрофанов Семен, Рязанский Асклипиодот, Оросин Петр, Осипов Данил, Данилов Иван, Тихонов Дмитрий, Яковлева Александра, Санников Дмитрий, Санников Петр, Соколова Екатерина, Егоров Василий, Сидоров Иван, Федотов Петр, Хоютанов Егор, Слепцов Василий.
Интересно, что под тем же названием был выпущен сборник, который редактировал Асклипиодот Рязанский. Он родился в 1898 году в семье головы Амгинского улуса Афанасия Петровича Рязанского. В 1917–1918 годах учился в фельдшерском училище. В 1919 году служил секретарем у окружного комиссара А.Д. Широких. В 1922 году – секретарь Губземотдела. Впоследствии участвовал в работе ВЯОНУ, после разгрома отряда генерала А.Н. Пепеляева в 1923 году эмигрировал в Китай. Служил в мукденской торговой фирме, где вел переписку на английском языке. Проживал с семьей в Шанхае и Гонконге, сотрудничал с местными газетами, поддерживал связь с якутскими эмигрантами по всему миру. Последние годы жизни провел в далекой Австралии.
Практически все, кто был активным участником этих кружков, авторами статей и художественных произведений рукописных журналов, были участниками просветительских обществ 1917–1920-х годов, таких, как «Саха аймах», «Саха кэскилэ», «Саха омук». Многие из них сгорели в огне революции и Гражданской войны. Большинство из них, по воле жестокого века, не смогли раскрыть свой потенциал и реализовать талант, что в них был заложен с рождения, воплотить в жизнь свои мечты. Их смели революционная буря, классовая борьба, сталинские репрессии. Это была невосполнимая утрата для якутского народа, по данным переписи 1926 года, насчитывавшего всего 235 926 человек, или 82,7 процента населения Якутской АССР.
* * *
Якутск подарит Платону, мальчику из сельской глуши, друга на всю оставшуюся жизнь, соратника и единомышленника – Максима Кировича Аммосова. Они были похожи по своему характеру и темпераменту, оба были блестящими ораторами и организаторами. Яркий Максим – так назовут в народе Аммосова.
Максим, как и Платон, происходил из сельской многодетной семьи села Хатырык Намского улуса. Судьба распорядилась так, что они поступили в одно учебное заведение, жили на хлебах у одного хозяина. Мы можем только предполагать, сколько же было юношеских мечтаний, задушевных бесед, разговоров и споров о судьбе родного края и народа саха. Они вместе посещали первые молодежные кружки национальной интеллигенции, подпольные кружки ссыльных социал-демократов. Они и их друзья-соратники – Степан Аржаков, Исидор Барахов, Степан Васильев и многие другие – вышли из одной «шинели» – учительской семинарии.
В фондах Национального архива Якутии сохранилось свидетельство дружбы и заботы друг о друге Максима Аммосова и Платона Слепцова. Платон пишет прошение на имя директора семинарии: «Будучи не в состоянии купить себе шубу, не имея со своей стороны средства, кроме школьной стипендии, покорнейше прошу Вас, Ваше Высокородие, отпустить мне шубу. У меня нет собственной шубы, пока на время ношу шубу Аммосова Максима, – но на чужое добро надеяться нельзя, он возьмет, когда ему захочется. И потому надеюсь, что Педагогический Совет войдет в мое положение и поддержит мою просьбу. К сему Платон Слепцов. 1915 г. 7 декабря». На прошении стоит виза: «На шубу 13–50».
Максим будет поддерживать своего друга: когда тот в 1917 году уедет учиться в Томск, организует в том числе и оказание финансовой помощи. Вскоре революционные события разбросают их. Перед разлукой они обменялись фотографиями, на обороте своей Платон написал такие слова: «Друг Максим! Храни сей памятник нашей дружбы и помни ты светлые дни великой революции в Якутске, когда нас порицали в уголках старики, старухи, когда нас порицала либеральная буржуазия на съездах, на митингах, а бедный народ в боязливом ожидании ждал нашего слова, чтобы сбросить вековой гнет тойонатства, чтобы братски слиться между собою для защиты своего кровного труда. Помни, как мы с тобой дружно жили два года вместе, как мы лихорадочно работали во дни революции. Твой Платон. 12 мая 1917 г.».
Юный поэт-романтик посвятил своему другу одно из первых стихотворений, написанное в деревне Казанка в Томской области во время ссылки в 1919 году, «Не все ль равно?!»: