Он знал: после вчерашнего ему не удастся ни спрятаться, ни бежать из города. Всю ночь вокруг его дома дежурили люди даргуши, следили за каждым шагом. Но то, что должно свершиться, все равно произойдет…
Человека в голубой чалме во дворце ждали. Туленгиты молча обыскали его и провели в зал, где сидел Берке.
Хан долго и пристально смотрел на вошедшего. Вдруг он спросил:
— Ты христианин?
Человек отметил про себя, что Берке выглядит совсем иначе, чем выглядел вчера. В глазах нет страха, лицо властное, жесткое, голос уверенный. Чему было удивляться? Сегодня сила была на его стороне. Прибывшие с ханом из Золотой Орды воины окружили дворец, по улицам ездили конные отряды Мусабека и загоняли людей во дворы.
— Нет. Я человек.
— А может быть, ты мусульманин?
— Нет.
— Хорошо. Раз ты не христианин и не мусульманин, то будь человеком, — с усмешкой сказал Берке, медленно перебирая жемчужные четки. Пережитое вчера, видимо, не совсем изгладилось из памяти и жгло, требовало выхода. — Ты вчера сказал: «Ханы не боги…» Если ты упомянул о боге, значит, веришь в него?
— Да, верю…— сказал человек в голубой чалме. — Имя моему богу — правда.
Лицо Берке задрожало от беззвучного смеха.
— А может, ты скажешь, где находится твой бог?
— Сливки растворены в молоке… Так и правда. Она везде: на небе, на земле, во мне и в нем…— человек указал на туленгита, стоящего за спиной хана.
— А во мне она есть? Как ты думаешь? — Хан с издевкой посмотрел на человека в голубой чалме.
— Не знаю…
— Зато я знаю… Моя правда — в моей силе, в моей вере… А на свете нет бога, кроме аллаха, и пророк Мухаммед его посланник. Я же последователь пророка и защитник его дела…
Человек в чалме негромко рассмеялся. Под черными красивыми усами влажно блеснули белые, ровные, как жемчуг, зубы.
— Если великий хан говорит правду, — сказал он, — то ему следовало бы предпочесть Иисуса или Моисея. Они сильнее Мухаммеда.
Жемчужины на четках Берке замелькали быстрее.
— Кто сказал тебе это, гяур? Нет святого сильнее Мухаммеда. Он посланец бога на земле. Моисей тоже пророк, он он младший брат Мухаммеда. Там, где ступал Моисей, обнажалось дно моря. Иисус мог воскресить мертвого, а на том месте, где Мухаммед молился аллаху, горы превращались в камни, а камни — в прах. Это происходило потому, что аллах хотел видеть лицо своего святого сына. Он самый сильный пророк. Никто не смеет быть сильнее его…
Человек покачал головой:
— Все может быть в этом мире… Будь Иисус сильным, его бы не распяли на кресте.
— Ты носишь чалму, — многозначительно сказал хан, — но ты, наверное, не читал Коран и не беседовал с учеными улемами. Я знаю, что Иисус тоже сын божий, и я знаю, что не его, а совсем другого прибили гвоздями к кресту.
— Неужели? — Человек чуть заметно улыбнулся.
Берке не заметил усмешки. Он любил поучать, любил показать свою приверженность исламу и свои знания.
— Послушай меня, гяур, — сказал хан. — За чудеса, которые совершал Иисус, неверные приравняли его к богу. Сторонники Моисея — джуиты, сгорая от зависти, охотились за ним. Однажды, скрываясь от врагов, Иисус спрятался в одном доме. Почувствовав приближение джуитов, святой взлетел на небо. Врагам удалось схватить человека, похожего на него. Этого-то человека они побили камнями и распяли на кресте.
Человек в чалме, пряча в глазах усмешку, сказал:
— Выходит, что Иисус вместо себя позволил растерзать ни в чем не виновного… Конечно, если ты подобен богу, то можешь совершать все, что задумаешь… Наверное, потому Иисус пил вино?
— Нет. Он выпил вино случайно, — довольный произведенным на собеседника впечатлением, с достоинством сказал Берке. Руки его неторопливо перебирали четки. — По дороге в Иерусалим святой Иисус захотел пить.