Его выражение, слишком душераздирающее для такого сильного мужчины, напоминало обиженного ребенка, который ничего не ждал и которому Санта-Клаус принес груду самых красивых игрушек... Он смотрел на Марианну, не в силах выговорить ни слова, и внезапно осыпал ее пылкими поцелуями. Что касается молодой женщины, то она не противилась, закрыв глаза, умирая от счастья. Она не замечала, что держащий ее в объятиях человек очень грязный, плохо выбрит, ибо брадобрей появлялся редко в этой ужасной гостинице, и в камере стоит неприятный запах. Для нее, видимо, даже рай не мог предложить ничего лучшего.
Стоя - один в дверях, другой у стола, - Дюкатель и заключенный затаив дыхание, в каком-то оцепенении смотрели на эту неожиданную любовную сцену. Но поскольку казалось, что у нее не будет конца, второй пожал плечами, бросил карты на стол и заявил:
- Ясно! Я здесь лишний! Дюкатель, ты приглашаешь меня на ужин?
- Будь уверен, парень! Прибор для тебя уже стоит!
Этот обмен словами заставил влюбленных немедленно отпустить друг друга, и они с таким сконфуженным видом посмотрели на присутствующих, что заключенный рассмеялся.
- Пошли! Не делайте таких рож! Любовь - это главное, а на остальное наплевать!
Но задетая Марианна испепелила шутника взглядом и с возмущением обратилась к консьержу:
- Неужели было необходимо заставить господина Бофора находиться в обществе людей...
- Таких, как я? Что делать, сударыня, тюрьма набита, и выбирать не приходится! Но мы не такие уж плохие парни, не правда ли, дружище?
- Нет, - сказал Язон, который не мог удержаться от улыбки при виде негодующей мины Марианны, - могло быть гораздо хуже! Позволь представить тебе...
- Брось! - оборвал его заключенный. - Я и сам это сделаю. Перед вами, милая дама, подлинный галерник, как нас называют в ваших салонах, Франсуа Видок из Арраса, уже трижды приговоренный к каторге и на пути к возвращению туда! Примите уверения в совершенном почтении, как пишут в письмах! Пошли, Дюкатель! Я подыхаю с голоду.
- А этот? - бросила разъяренная Марианна, показывая на темную массу, по-прежнему шевелившуюся на своем ложе и испускавшую невнятное ворчанье. - Вы не берете его с собой?
- Кого? Аббата? Он вообще чокнутый, а говорит только по-испански. Он вас не стеснит! Да его и будить жалко: у него такие красивые кошмары! До скорого!
И, сопровождаемый почти с уважением консьержем, странный заключенный, который, казалось, чувствовал себя как дома, покинул камеру, чтобы идти ужинать к своему тюремщику, словно это была самая естественная вещь в мире.
- Вот это да! - воскликнула Марианна, с изумлением глядя, как он выходил. - Но кто этот человек?
- Он же тебе сказал, - начал Язон, снова обнимая ее, - завсегдатай каторги, постоянно убегающий и снова попадающийся, один из тех, кого здесь называют рецидивистами.
- Он.., убийца?
- Нет, просто вор. Убийцей здесь считают меня! - печально сказал Язон. - Что касается его, то это забавный малый, но я ему обязан жизнью.
- Ты?
- Увы, да... Ты не знаешь, что это за тюрьма! Это преисподняя, населенная демонами! Все, что есть подлого, жестокого, отвратительного, заключено здесь и подчиняется единственному закону: праву сильного. Я иностранец, хорошо одет, этого достаточно, чтобы меня сразу же возненавидели! Без Франсуа меня исподтишка убили бы. Он взял меня под свое покровительство, а здесь его репутация ценится высоко. Он умеет укрощать любых хищников.