На стене у двери тихонько тикают часы с кукушкой.
Чудесный дом. Уютный. Не запущенный. Клео огляделась, ожидая, что вот-вот появится хозяйка дома. Но появился Бью, с сияющим лицом. Вестник сопровождал его как тень.
— Угли готовы! — гордо возвестил Бью.
— Я же просил подождать меня! — укорил брата Дэниэл.
— Но я же умею их разжигать. Ты мне не веришь?
Ответа у Дэниэла явно не нашлось.
— Желаете пива? — повернулся он к Клео.
— Нет, спасибо.
«Сейчас, наверное, не самый подходящий момент объявлять, что я вегетарианка», — решила она.
Буркнув что-то невразумительное, Дэниэл подошел к холодильнику. Раздалось шипение, когда он откупорил бутылку.
— Пойдемте.
Бью, взяв Клео за руку, потащил к дверям во двор.
С украшениями расстарался Бью — сразу заметила она. Подвесил на ветви деревьев пластиковые фонарики. В центре раскладного стола стояли четыре свечи в ожидании, пока их зажгут.
Над крепким деревянным забором плыли облака. Закатное небо стало ярко-розовым, отбрасывая на все вокруг теплый отсвет. За крытым двориком вилась выложенная камнем дорожка, через зеленый сад, утыкаясь в сарайчик: возможно, там была теплица. Рядом с сарайчиком, чуть поодаль от дорожки, лежал сверкающий стеклянный шар: казалось, это сказочный метеорит, прилетевший из далекой галактики.
— И кто же за всем тут ухаживает? — спросила Клео, тщась представить себе Дэниэла по колено в цветах лаванды. Но картинка никак не получалась.
— В основном я, — с довольным видом ответил Бью. — Иногда и Дэнни помогает, но у него не очень ладно получается. Когда вернется мама, то ухаживать за садом опять станет она.
— А где она сейчас?
— В Парк-Мэнор.
— А-а. — «Видимо, это дом для престарелых», — заключила Клео.
— До того как вернулся Дэнни, я хорошо о ней заботился.
— Не сомневаюсь.
— Пойдемте, я покажу вам шар.
По узкой дорожке шагать можно было только друг за другом. Бью настоял, чтобы Клео шла первой, но не жестом пригласил, а слегка подтолкнул вперед. Наконец оба встали, восхищаясь стеклянным шаром. Сверкающим и неуместным среди буйной зелени, будто рождественское украшение.
— Я брызгаю его жидкостью для мытья окон и полирую, — с гордостью сказал Бью.
Шары такие Клео видела не раз и никак не могла догадаться, для чего же они нужны — разве чтобы торчать бельмом на глазу. «Как и пластиковые розовые фламинго», — подумала она.
— Ночью в нем видны все звезды! — воскликнул Бью, все еще трепетно взирая на шар.
Клео отвела от шара глаза.
— Звезды?
— Ну да! Смотришь на шар и видишь звезды.
— О-о!
Какое красивое и простое объяснение. Она поразилась собственному невежеству. А она-то всегда считала, что такие шары — никчемные украшения. Теперь же выясняется, что это замечательные штуковины. Как же она могла не понять? Как могла отмахиваться от такой потрясающей вещи? А может, она упускает и еще что-то? Много другого, что на поверхностный взгляд представляется вполне заурядным, но при более пристальном рассмотрении — настоящее чудо?
Люди часто жалуются, что нет под солнцем ничего нового, но никому не придет в голову попытаться другим взглядом окинуть то, что есть, и Клео не лучше остальных. И вот появляется человек вроде Бью и проникает в скрытую от поверхностного взгляда красоту повседневного. Он не только смотрит, но и умеет распознать ее.
— Я тоже хочу как-нибудь посмотреть на звезды, — улыбнулась ему Клео.
— Да хоть сегодня вечером!
— Боюсь, что сегодня… — она взглянула на небо, — будет облачно.
Позади них хлопнула дверь. Обернувшись, Клео увидела Дэниэла, направлявшегося к грилю с тарелкой сырого мяса. Услышала шипенье. Взметнулись дым и пламя, потом снова улеглись на место.