– На ком вы женились, мой дорогой Кааврен? Тиаса, которая выглядит как Лиорн и говорит как Иссола.
Пэл отдал свой плащ кухарке, которая, как должен был заметить читатель, также играла роль дворецкого; потом та же кухарка сходила в погреб за вином, открыла и налила его. – Ах, Пэл, – заметил Кааврен, – как хорошо видеть вас. Долго ли вы ехали сюда, к нам?
– Терпимо, – сказал Пэл. – Шесть дней назад я был в Горах Канефтали.
– Шесть дней! – изумленно крикнул Кааврен. – Невозможно! Как вы смогли приехать так быстро? Это же больше пятидесяти сотен лиг!
– Почта, – сказал Пэл.
– Почта? Ча! Уже двести пятьдесят лет нет никакой почты.
– И тем не менее, – сказал Пэл, – она существует снова, и вот доказательтво: я сижу здесь, перед вами, а еще неделю и день назад я на самом деле был больше чем в пятидесяти сотен лиг от вас, и именно так мы меряли лиги и города в прошедшие дни.
– Но, все-таки, кто же учредил почту, которая покрыла такое расстояние.
– О, вы хотите знать это, не так ли? – сказал Пэл, улыбаясь.
– Я более, чем хочу знать, – сказал Кааврен, – я готов даже спросить.
Пэл опять улыбнулся и сделал пренебрежительный жест рукой. – Мы поговорим об этом позже, в подходящее время. Но вначале я хочу воспользоваться своим правом гостя и задать вопрос вам.
– Вы желаете спросить меня? Мой дорогой друг, в этом вы весь. Всегда вопросы, всегда желание что-то узнать, всегда тот план или этот. Но в этот раз убейте меня, если я могу себе представить, что я могу знать такого, что заинтересует вас.
– Как, вы не можете угадать?
– Даже ради своей жизни.
– Тогда я скажу вам.
– Я не прошу ни о чем другом.
– Вот он: я хочу спросить вас, мой добрый, о вашем здоровье, о ваших делах, о вашем счастье и о том, что вас заботит; короче говоря обо всем, что друг может пожелать знать о другом друге, которого не видел больше двухсот пятидесяти лет.
– Ах, Пэл. Мне нечего сказать. Я существую, мой друг, и ничего больше. Я существую, и я удовлетворяюсь моей семьей, моим поместьем, моими книгами и моими воспоминаниями.
– Вашей семьей, – мой добрый Кааврен?
– Да, конечно. Графиню вы знаете, и у меня еще есть сын.
– А! Сын!
– Да, радость моего сердца. Он близок к своим первым ста годам, и настолько красивый и хороший мальчик, что я бы не мог пожелать ничего лучше.
– А вы сказали это ему? – с улыбкой поинтересовался Пэл.
Кааврен вздохнул. – Боюсь, Пэл, я так и сделал. Я стал любящим до безумия отцом и не смог скрыть от него своих чувств, хотя, кажется, это не повредило ему.
– Ну, ну. А когда я буду иметь честь встретиться с ним?
– О, что до этого-, – сказала Даро.
– Да?
– Я боюсь, что его сейчас нет дома.
– Как, нет? – сказал Пэл, переводя взгяд с одного хозяина дома на другого. – Хорошо, но когда он вернется?
– Не могу сказать, – сказал Кааврен. – Видите ли, он выполняет некоторую миссию.
– Как, миссию?
– Точно. Как в старое время, когда вы и я выполняли поручения Его Величества, приговоренного Лордами Судьбы, – Пэл быстро наклонил голову и прижал руку к сердцу, в то время, как Кааврен говорил эти слова, – и как, осмелюсь сказать, вы все еще делаете время от времени.
– Кто, я? Вы думаете, что я до сих пор езжу с поручениями?
Кааврен хихкнул. – Повесьте меня, мой старый друг, если я не думаю, что вы и сейчас поехали с какой-то миссией.
– О, а что вы сам, Кааврен? Уж вы-то определенно не выполняете ничьих поручений?
– Я? Целиком и полностью. Я как сломанная мельница, или как старый плащ, которого никто не носит, так что никто не предлагает мне миссий, да я и не взял бы ее на себя, даже если бы мне предложили.
Пока он говорил, по лицу Даро скользнула какая-то тень, но она решила не комментировать.