Виви снова мягко, но настойчиво объяснила, что она всем обязана Алине и что немыслимо пренебречь ею в самом важном для жизни Виви вопросе.
Науманн парировал, - он не находит, что мадемуазель Солини каким-либо образом может иметь отношение к этому вопросу.
Виви ответила, что Алина имеет отношение ко всему, что касается ее, Виви. А еще она спросила, представляет ли Науманн, что он хочет
жениться на девушке, совершенно не имеющей ни протекции, ни связей; вопрос был неблагоразумный, он вынудил Науманна заявить, что его суженая
может быть кем угодно, только не протеже убийцы.
Бомба взорвалась с оглушительным грохотом. Виви холодно сказала:
- Я вам уже говорила, - холодно произнесла Виви, - что вы несправедливы к Алине. Вы не должны оскорблять ее, месье, если хотите, чтобы я
хорошо думала о вас.
- Но что она сделает с нами? - вскричал Науманн. - Вы просите меня о невозможном. Я бы не стал говорить мадемуазель Солини; я бы не стал
просить ее покровительства, даже если таким образом можно добыть мир.
- Тогда мне очень жаль.
Лицо девушки побледнело.
- Вы понимаете, что вы неблагоразумны? - спросил Науманн.
- Как я могу? Это не подлежит обсуждению, месье Науманн. Это вы неблагоразумны.
- Детка! - сердито закричал Науманн. - Вы - упрямица, вот вы кто. И вы это знаете.
Виви, пытаясь улыбнуться, сказала:
- Может быть, я была бы не такой уж хорошей женой, раз я такая упрямая и неблагоразумная. Оставим это, месье.
- Вы имеете в виду...
- Да, - стараясь держаться мужественно, ответила она.
- Вы хотите, чтобы я вас оставил?
Недоверие, удивление, отчаяние - все было в его голосе.
- Да, - повторила Виви.
Они стояли и смотрели друг на друга молча. Лицо Науманна попеременно то краснело, то опять бледнело; его трясло от эмоций, в его глазах
мольба боролась с гневом; один или два раза он пробовал заговорить, но обнаружил, что не может сладить с языком.
Вдруг от дверей раздался голос:
- Виви! А, месье Науманн!
Они обернулись. Это была мадемуазель Солини, на ней были надеты ток и меха; очевидно, она только что вошла с улицы. На мгновение повисла
тишина, в то время как она быстро переводила взгляд с девушки на молодого человека и обратно. Потом Науманн низко поклонился Виви, не говоря ни
слова, пересек холл, забрал свое пальто и шляпу и покинул их дом.
Мадемуазель следила глазами, как за ним закрылась дверь, потом повернулась к Виви, которая, опустившись в кресло, закрыла лицо руками. В
глазах Алины было выражение сострадания и истинной любви; выражение, которого никто другой никогда в них не видел и вряд ли увидит. Она подошла
к Виви, склонившись над креслом, обняла ее и прижалась холодной щекой к горячей щеке девушки, в глазах ее стояли слезы.
- Виви, что это? - нежно спросила мадемуазель Солини. - Расскажи мне, дорогая, что случилось?
- Ничего, - ответила Виви, поднимая голову и пытаясь улыбнуться сквозь слезы. - Ничего не случилось... совсем ничего... Только... ох,
Алина, мое сердце разбито.
Глава 16
ПРИНЦ УХАЖИВАЕТ
Покинув дом мадемуазель Солини, Науманн вернулся прямо к себе в дом номер 5 на Уолдерин-Плейс, и состояние его нелегко описать.