— Плакальщик все еще может быть там, наблюдая.
— Роща не более, чем в двух часах езды, даже по снегу. Мы должны вернуться к полуночи.
— Слишком долго. Это неразумно.
"Неразумно", сказал Джон", но необходимо. Эти люди вот-вот отдадут свои жизни Ночному дозору, присоединятся к братству, служба которого длится тысячи лет не прерываясь. Клятвы важны и важны традиции. Они связывают нас всех вместе, знатных и простых, молодых и старых, низких и благородных. Они делают нас братьями. "Он хлопнул Марша по плечу. "Я обещаю вам, мы вернемся."
“Да, мой лорд,” сказал Лорд Стюард, “но это будут живые люди или головы на копьях и с выколотыми глазами? Вы будете возвращаться черной ночью. Сугробы — по пояс в глубоких местах. Я вижу, что вы берете с собой испытанных братьев, это хорошо, но Черный Джек Бульвер знал эти леса лучше. Даже Бенджен Старк, ваш дядя, он —”
“У меня есть то, чего не было у них.” Джон повернул голову и свистнул. “Призрак. Ко мне.” Лютоволк стряхнул снег со спины и понесся к Джону. Разведчики разошлись, чтобы пропустить его, хотя одна кобыла заржала и шарахнулась, пока Рори не осадил ее острым рывком. “Стена ваша, Лорд Боуэн.” Он взял своего коня за уздечку и повел его к воротам и ледяному туннелю, тянущемуся под Стеной.
За Стеной, высокие и молчаливые деревья кутались в толстые белые плащи. Как только рейнджеры и новобранцы выстроились, Призрак помчался рядом с лошадью Джона, но вдруг остановился и принюхался, его дыхание застывало в воздухе. "Что это?" спросил Джон. "Кто-то там?" Леса были пусты, насколько он мог видеть, но видеть он мог не очень далеко.
Призрак направился к деревьям, проскользнул между двух сосен в белых шубах и растворился в снежном облаке. Он собирается поохотиться, но на кого? Джон не столько волновался за лютоволка, сколько за одичалых, которые могли оказаться на его пути. Белый волк в белом лесу, бесшумный как тень. Они даже не заметят его приближения. Но гнаться за ним бессмысленно. Призрак вернется сам, когда захочет этого, не раньше. Джон пришпорил коня. Его люди сомкнулись вокруг них, копыта их пони разбивали ледяную корку, под которой был более мягкий снег. Они уходили в леса, двигаясь в размеренном ритме. Стена оставалась позади.
Гвардейские сосны и страж-деревья одели толстые белые шубы, и сосульки ниспадали с голых коричневых ветвей широкими листьями. Джон послал Тома-Ячменное-Зерно вперед на разведку, хотя путь до белой рощи часто использовался и был хорошо знаком им. Большой Лидл и Люк из Лонгтауна скользили параллельно им на восток и на запад, образуя кисть, которая должна была защитить колонну от любых столкновений. Это были опытные разведчики, вооруженные обсидианом и сталью. Через их седла были перекинуты сигнальные рога, чтобы при необходимости позвать помощь.
Остальные тоже были не хуже. По крайней мере, хороши в схватке и преданы своим братьям. Джон не мог сказать, кем они были до того, как попали на Стену, не не сомневался, что у большинства прошлое черно как их плащи.
А теперь это именно те, кого он хотел видеть у себя за спиной. Их поднятые капюшоны защищают от кусающего ветра, некоторые закутались в шарфы, закрывающие лица.
Джон их знал. Каждое имя высечено у него на сердце. Это его люди. Его братья.
С ними было ещё шестеро — молодых и в годах, крупных и невысоких, опытных и новичков.
Конь родился и вырос в Кротовом Городке, Аррон и Эмрик пришли со Светлого Острова, Атлас — из борделей Староместа на другом конце Вестероса.
Все они ещё мальчишки.
Кожаный и Джакс — сыновья Зачарованного Леса, они старше, им далеко за сорок и у них уже свои сыновья и внуки. Они из тех шестидесяти трёх одичалых, которые пошли за Джоном Сноу обратно к Стене в ответ на его призыв, но только эти двое решили, что хотят надеть чёрные плаши.
Железный Эммет сказал, что они готовы, во всяком случае настолько, насколько возможно. Он вместе с Джоном и Боуэном Маршем обсудили каждого и дали им назначения: Кожаного, Джакса и Эмрика в разведчики, Коня в строители, Аррона и Атласа — в стюарды.
И теперь настало время их клятвы.
Железный Эммет ехал в голове колонны, на самой уродливой лошади, какую Джон когда-либо видел: лохматая скотина, полностью покрытая шерстью плоть до копыт.
— Говорят прошлой ночью были проблемы в Башне Распутниц? — спросил оружейник.
"Башня Хардина"
Из шестидесяти трех пришедших с ним из Кротового Городка, девятнадцать были женщины и девушки. Джон разместил их в той же заброшенной башне, где когда-то сам спал, когда был новичком на Стене. Двенадцать были копьеносицами, более чем способными защитить как себя, так и младших девочек от нежелательного внимания черных братьев. Именно одни из таких, кого выпроводили, дали Башне Хардина ее новое вызывающее название. Джон не собирался мириться с насмешкой.
— Три пьяных дурака приняли Хардин за бордель, вот и все. Они сейчас в ледовых камерах, обдумывают свою ошибку.
Железный Эммет скривился:
— Мужчины есть мужчины. Клятвы это слова, а слова — ветер. Вам следовало бы приставить к женщинам стражу.
— А кто будет смотреть за стражами?
Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Но он научился, и Игритт была его учителем. Если он не смог сдержать собственную клятву, как мог он требовать большего от своих братьев? Но шутить с женщинами Одичалых небезопасно. Мужчина может владеть женщиной и мужчина и мужчина может владеть ножом, однажды говорила ему Игритт, но ни один мужчина не может владеть обоими.
Боуэн Марш ошибался не во всем. Крепость Хардина была взрывоопасна, ожидая только искры.
— Я намереваюсь открыть еще три замка, — сказал Джон. — Глубокое Озеро, Соболий Зал и Длинный Пригорок. Во всех них обоснуются отряды вольного народа под командованием наших собственных командиров. Длинный Пригорок будет отдан женщинам, кроме командира и старшего стюарда.
Там будут некоторые сексуальные связи, не сомневался он, но расстояние, по крайней мере, будет достаточно большим, чтобы осложнить их.
— И какому же несчастному болвану выпадет такая участь быть там командиром?
— Я еду позади него.
Смешанное выражение тревоги и восторга, пробежавшее по лицу Железного Эммета, стоило дороже мешочка с золотом.
— Что я натворил, что вы так меня не любите, мой лорд?
Джон рассмеялся:
— Не бойся, ты не будешь один. Я собираюсь отправить с тобой Скорбного Эдда. Он будет твоим заместителем и стюардом.
— Копьеносицы будут так счастливы. Вы поступите правильно, если отдадите замок Магнару.
Улыбка Джона исчезла:
— Я бы мог, если бы доверял ему. Я боюсь, Сигорн считает меня виновным в смерти его отца. Что еще хуже, он воспитывался и обучался отдавать приказы, а не выполнять их. Не удивительно, что Тенны с вольным народом. Мне сказали, Магнар означает Лорд на Старом Языке, но Стир был для своего народа скорее Богом, и его сын сделан из той же кожи. Мне не нужны люди, преклоняющие колени, но они действительно должны подчиняться.
— Да, м'лорд, но вам лучше сделать что-нибудь с Магнаром. Тенны доставят вам неприятности, если вы будете игнорировать их.
Неприятности- это бремя Лода Командующего, сказал бы Джон. Его визит в Кротовый Городок принес ему много неприятностей, как оказалось, и женщины были наименьшей из них. Халлек доказал свою агрессивность, как Джон и боялся, и еще были некоторые среди черных братьев, чья ненависть к свободному народу была глубока. Один из тех, кто последовал за Халлеком, уже отрезал ухо одному строителю во дворе, и хорошо, что не началась резня. Джон должен открыть старые заставы в ближайшее время, поэтому братья Харма могут быть высланы в гарнизон Глубокого Озера или в Соболий Зал. Однако сейчас, ни один из них не был пригоден для человеческого обитания, и Отелл Ярвик с его строителями все еще пытались восстановить Твердыню Ночи. Были ночи, когда Джон Сноу размышлял, не сделал ли он страшную ошибку, отговорив Станниса от увода всех одичалых от Стены на бойню. Я ничего не знаю, Игритт, подумал он, и, вероятно, никогда не узнаю.
В полумиле от рощи, длинные красные лучи осеннего солнца косо пробивались вниз между ветвями голых деревьев, окрашивая сугробы в розовый цвет. Всадники пересекли замерзший ручей, между двумя неровными глыбами, вмерзшими в лед, затем последовали по извилистой охотничьей тропе на северо-восток. Всякий раз как налетал ветер, тучи рыхлого снег наполняли воздух и щипали глаза. Джон прикрыл шарфом рот и нос и поднял капюшон своего плаща.
— Уже недалеко, — сказал он всадникам.
Никто не ответил.
Джон учуял Тома Ячменное зерно, прежде чем увидел его. Или это Призрак почуял его? В последнее время Джон Сноу иногда чувствовал себя так, как если бы он и лютоволк были одним целым, даже бодрствуя. Первым появился огромный белый волк, стряхивая с себя снег, а несколькими мгновениями спустя — Том.