— Одичалые, — тихо сказал он Джону. — В роще.
Джон велел всадникам остановиться.
— Сколько?
— Я насчитал девятерых. Стражи нет. Некоторые, возможно, мертвы или спят. Большинство, кажется, женщины. Один ребенок. Но там еще великан. Я видел только одного. Они разожгли костер, дым тянется между деревьями. Дураки.
Девять, а у меня семнадцать. Хотя четверо из них зеленые юнцы, и нет ни одного великана.
Как бы то ни было, Джон не собирался отступать к Стене. Если одичалые всё ещё живы, возможно, мы могли бы забрать их с собой. Если же они мертвы, что ж… труп или пара всегда пригодятся.
— Дальше пойдем пешком, — сказал он, мягко приземлившись на обледенелую землю, снега было по щиколотку, — Рори, Пейт, останьтесь с лошадьми.
Он мог бы доверить это задание и новобранцам, но им вскоре придется в первый раз пролить кровь. А сейчас время ничуть не хуже, чем любое другое.
— Рассредоточиться и построиться полукругом. Я хочу обступить рощу с трех сторон. Не теряйте из виду человека справа и слева от вас, следите, чтобы расстояние между вами не увеличивалось. Снег заглушит наши шаги. Меньше шансов на кровопролитие, если застанем их врасплох.
Быстро надвигалась ночь. Лучи света исчезли вместе с последним кусочком солнца, тающим в западных лесах. Розовый снег опять белел, цвет вымывался из него пока на мир опускалась тьма. Вечернее небо стало выцветше-серым как старый плащ, который слишком много стирали. Появились первые робкие звезды.
Джон Сноу увидел впереди бледно-белый ствол, увенчанный кроной темно-красных листьев. Это могло быть только чар-древо. Джон Сноу потянулся за спину и достал Длинный Клык из ножен. Он посмотрел по сторонам, кивнул Атласу и Коню и убедился, что они передают сигнал соседям. Все бросились в рощу одновременно, беззвучно пиная сугробы старого снега, но шумно дыша. Призрак бежал с ними: белая тень возле Джона.
Чар-деревья возвышались по краям поляны, образуя круг. Их было девять, все были примерно одного возраста и размера. На каждом было высечено лицо, и у каждого оно было свое. Были улыбающиеся лица, были корчащиеся от боли, были кричащие на него. В темноте леса их глаза выглядели черными, но Джон знал, что на свету они должны быть кроваво-красными. Как глаза Призрака.
Огонь, горевший посреди рощи был маленьким и жалким: пепел, угли и несколько сломанных медленно чадящих веток. И все же в нем было больше жизни, чем в одичалых, которые сгрудились рядом. Только один из них отреагировал на появление Джона. Это был ребенок, который расплакался, цепляясь за лохмотья материнского плаща. Женщина вскинула глаза и ахнула. К тому времени роща была взята в кольцо дозорными, скользящими среди белых как кости деревьев. Блестящая сталь в их руках, одетых в черные перчатки, была готова для резни.
Гигант заметил их последним. Он спал, свернувшись у огня, но что-то его разбудило. Детский плач, хруст снега под черными сапогами или внезапный несдержанный вздох.
Когда он зашевелился, было похоже, что ожил огромный валун. Он, всхрапнув, принял сидячее положение, протирая глаза руками, напоминающими два окорока, чтобы стряхнуть остатки сна…как вдруг ему на глаза попался Железный Эмметт со сверкающим мечом в руке. С ревом, он вскочил на ноги, сжимая в одной из своих гигантских рук, подхваченную с земли булаву.
Призрак оскалил зубы в ответ. Джон схватил волка за загривок. "Мы не хотим сражения здесь." Его люди смогут победить гиганта, он знал, но какой будет цена. Как только прольется кровь, одичалые присоединятся к драке. Большинство или все умрут здесь, и некоторые из его братьев тоже. "Это святое место. Сдавайтесь, и мы-"
Гигант снова взревел, так что затрепетала листва на деревьях, и стукнул булавой по земле. Ее шишковатая рукоять длиной в шесть футов была изготовлена из дуба, а на конце был камень величиной с буханку хлеба. От удара задрожала земля. Некоторые из одичалых тоже потянулись за своим оружием.
Джон Сноу уже хотел достать Длинный Коготь, когда из глубины рощи заговорил Лезерс. Его слова прозвучали гортанно и грубо, но Джон почувствовал их мелодичность и распознал Древний Язык. Лезерс говорил долго. Когда он умолк, гигант отозвался. Его речь была похожа на рычание, перемежаемое хрюканьем, и Джон не смог понять ни слова. Но Лезерс указал на деревья и добавил что-то еще, и гигант тоже указал на деревья, заскрежетал зубами и бросил свое оружие.
— Готово, — сказал Лезерс. — Они не хотят драться.
— Хорошая работа. Что ты ему сказал?
— Что они были и нашими богами тоже. Что мы пришли помолиться.
— Мы помолимся. Уберите оружие, все вы. Сегодня мы не будем проливать кровь.
Девять, докладывал Том Ячменное Зерно, и девять было здесь, но двое были мертвы, а один так слаб, что возможно он умрет к утру. Оставшиеся шестеро, включали мать и ребенка, двух стариков, раненого Тенна в потрепанной бронзе и одного из Рогоногого народа; его босые ноги так сильно обморозились, что Джон знал с первого взгляд — он никогда не сможет ходить. Большинство были не знакомы друг с другом, когда они пришли в рощу, узнал он впоследствии; когда Станнис разбил отряд Манса Налетчика, они бежали в лес, чтобы избежать резни, некоторое время бродили, потеряли друзей и близких на холоде и от голода, и, наконец, собрались здесь, слишком слабые и усталые, чтобы идти дальше.
— Боги здесь, — сказал один из стариков. — Это неплохое место, чтобы умереть, по сравнению с другими.
— Стена всего в нескольких часах к югу отсюда, — сказал Джон. — Почему бы не поискать там убежища? Другие согласились. Даже Манс.
Одичалые обменялись взглядами. Наконец один сказал:
— До нас доходили слухи. Вороны сожгли всех, кто сдался.
— Даже самого Манса, — добавила женщина.
Мелисандра, подумал Джон, тебе и твоему красному богу за многое придется держать ответ.
— Мы будем рады всем, кто захочет вернуться с нами. В Черном замке есть еда и укрытие, а Стена защитит вас от того, что обитает в здешних лесах. Даю слово, что никого не сожгут.
— Слово вороны, — сказала женщина, крепче прижимая к себе ребенка. — Но кто подтвердит, что ты сдержишь его? Кто ты?
— Лорд Командующий Ночного дозора и сын Эддарда Старка из Винтерфелла, — Джон повернулся к Тому Ячменное Зерно. — Вели Рори и Пэйту седлать лошадей. Я не собираюсь задерживаться здесь дольше необходимого.
— Как скажете, м'лорд.
Оставалось завершить еще одно дело, прежде чем отправиться в путь: то за чем они пришли. Железный Эмметт созвал своих подопечных, и пока остальные наблюдали с почтительного расстояния, они преклонили колени перед чардревами. Последние лучи дня уже догорели, и теперь единственным источником света были звезды над головой и слабый красный отблеск догорающего костра в центре рощи.
В черных капюшонах и плотных черных плащах, эти шестеро были будто вырезаны из тени. Их голоса набирали силу вместе, ничтожные против широты ночи. "Ночь собирается и начинается мой дозор", — сказали они, как говорили это тысячи до них. Голос Атласа был сладок, как песня, голос Коня — хриплым и дрожащим, голос Аррона — нервный писк. "Он не закончится до самой моей смерти."
Пусть эти смерти придут нескоро. Джон Сноу опустился на одно колено в снегу. Боги моих отцов, сохраните этих людей. И Арью, мою маленькую сестренку, где бы она ни была. Я молю вас, дайте Мансу разыскать ее и привести ко мне невредимой.
— Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям, — поклялись новобранцы, голосами, которые эхом отдавались сквозь годы и века. — Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту.
Боги леса, дайте мне силу стать как они, мысленно молил Джон Сноу. Наделите меня мудростью, чтобы узнать, как необходимо поступить, и мужеством, чтобы сделать это.
— Я — меч во тьме, — повторяли шестеро и Джону казалось будто их голоса менялись, становились сильнее, более уверенными.
— Я — дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей.
Щит, который охраняет царство людей.
Призрак, ткнулся носом в его плечо, и Джон обнял его. Он чувствовал запах нестиранных штанов Лошади, сладкий запах Атласа, державшийся в его бороде, острый запах страха, мускус великана. Он мог слышать, как бьется его собственное сердце. Когда он посмотрел через рощу на женщину с ребенком, на двух седобородых, на Рогоногого с его искалеченными ногами, всё, что он увидел, были только люди.
— Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.
Джон Сноу первым поднялся на ноги.
— Поднимитесь же сейчас как мужи Ночного Дозора.
Он дал руку Лошади и помог ему встать.
Поднимался ветер. Настало время уходить.