— Слежу, разумеется, и достаточно пристально: ведь у меня, как вы, конечно же, знаете, больше двух десятков торговых судов.
— Пятьдесят два! — с очаровательной улыбкой подсказала Диана,
с большим увеличительным стеклом тщательно рассматривая бриллиантовое колье изумительной красоты и работы. — Так что же сейчас происходит в нашем порту, господин Бергер?
— Пожалуй, ничего необычного для этой зимней поры: судов мало, торговля почти замерла, хозяева причалов несут весьма ощутимые потери…
— И вы тоже? — поинтересовалась Диана.
— Увы… — развел руками Бергер, — вместе с вами, мадам… Кстати, королевские власти арестовали какое-то французское судно со всей его командой. Говорят, что капитана этого корабля видели ночью разгуливающим с привидениями и летающим на метле в обнимку с ведьмой. Кажется, этому бедолаге доведется как следует прожариться на костре святой инквизиции…
— И поделом ему! — с необычной для нее резкостью заявила его собеседница, но при этом невольно вздрогнула: ведь это она призвала эту чертовщину на головы капитана и всех членов команды ненавистного судна, где ее так подло продали туркам! — Нечего таскать в Нидерланды чужую нечистую силу. У нас самих от нее не открестишься. А что же команда?
— Кардинал Гранвела сказал мне вчера, что все люди этого нечестивца капитана признались при допросе в том же преступлении. Кроме того, они повинились еще и в том, что были посланы сюда турецким султаном для кражи самых красивых молодых женщин и отправки их в его гарем.
— Какой ужас! — воскликнула Диана и несколько раз перекрестилась. — И что же решил кардинал?
— Святой трибунал приговорил еретика капитана и всю его команду
к сожжению вместе с кораблем… Завтра же приговор будет приведен в исполнение. Надеюсь, вы пожалуете на это прекрасное и святое зрелище?
— О да! Эти отпетые негодяи вполне заслужили столь суровое, но такое справедливое возмездие!
Так, в приятной беседе, прошло несколько часов.
С молчаливого согласия Дианы Чанслер вскоре после прихода Бергера ушел в сказочный зимний сад, где и встретился наконец с Чарли.
— Что на корабле? — спросил Ричард.
— Спокойно, — пожал плечами Смит. — Но Белч злится — рвется на берег.
— Если ему так не терпится, спиши его ко всем чертям! Так и скажи ему, если не успокоится. За те деньги, что ему здесь платят, можно сидеть на корабле до скончания века!
— Скажу…
— А как твои дела?
Чарли застенчиво улыбнулся и развел руками:
— Скажите, капитан, неужели в раю может быть еще лучше? Не верю…
Чанслер засмеялся и обнял своего друга.
— Но ведь это и есть рай, старина Чарли! — воскликнул он. — Во всяком случае, иного и я вообразить себе не в силах. Да и на кой черт он мне нужен на том свете, если еще неизвестно, что мне удастся нырнуть именно туда? А вдруг — мимо? Что скажешь, Чарли?
— Святая истина, капитан! Я тоже так думаю.
— Но я так и не знаю, где ты живешь.
— Я тоже не знаю, — пожал плечами Чарли. — Каждый день новые красавицы уводят меня к себе в гости. И все у них так красиво и богато, что дух захватывает. И моют меня в римской бане, и танцуют, и поют, а сами —
в чем мать родила! Я даже боюсь смотреть на них — такие все они красивые! А сегодня ночью у меня в постели сразу три из них затеяли такие игры, от которых я и сейчас еще как следует не отдышался…
Чанслер смеялся от души, искренне радуясь за силача Чарли. По немалому опыту увеселительных рейсов его незабвенной «Дианы» он знал, что
в подобных делах на Смита вполне можно положиться…
— Ну что ж, — сказал Чанслер, — я полагаю, у нас нет особых причин для спешки.
— Пожалуй. А как дела с теми нашими деньгами?
— В это самое мгновение моя богиня завершает известную тебе сделку самым блестящим образом. Она сотворила ее не выходя из дома! Ты знаешь, дружище, я и в самом деле уверен, — перешел почти на шепот Чанслер, — что моя Диана — настоящая богиня, ибо она может все!
Чарли радостно улыбался. В знак своего полного согласия с капитаном он сотрясал воздух громадными кулаками с поднятыми кверху большими пальцами.
— Она вся такая… — волнуясь, сказал он, — ну, такая… право, не могу этого высказать, но она сущая богиня — это каждый вам скажет!..
Между тем Диана дочитывала длинный реестр покупаемых ею драгоценностей.
— Тут указана сумма в двести тысяч гульденов, дорогой господин Бергер, — проговорила она.
— Совершенно верно, мадам, вы просили меня позаботиться о товаре именно на такую сумму.
— Да, но не в гульденах, а в экю.
— Но я полагал, что это одно и то же, сударыня.
— Вот как?! — с язвительной усмешкой воскликнула Диана. — И вы всерьез полагаете, что слон и муравей — это одно и то же, раз оба они являются созданиями Божьими? Об этом вашем великом открытии я завтра же уведомлю нашу уважаемую биржу. Боюсь, у меня начинает возникать такое ощущение, будто меня собираются ограбить в моем собственном доме и в моем присутствии. Вам не кажется, дорогой господин Бергер, что вы сейчас становитесь очень похожим на своего лукавого покровителя Меркурия34?
— О, Пресвятая Богородица, у меня и в мыслях не было ничего подобного, дорогая мадам Трелон! — склонился едва ли не до пола Ганс Бергер. — Разумеется, мы незамедлительно произведем с вами такой расчет, какой вам будет угоден и удобен. Вероятно, я не совсем точно выразил свою мысль, что и могло стать причиной столь невинного недоразумения. Еще раз простите меня великодушно, дорогая мадам Трелон. Каков, по вашему мнению, курс экю на сегодняшний день?
— О, вы это знаете так же безошибочно, как и я! В этом мешке ровно сто семьдесят тысяч экю. Я должна вам сто тридцать. Следовательно, на сорок тысяч вы что-нибудь принесете мне сегодня же! — Она обезоруживающе мягко улыбнулась и добавила: — На этот раз я бы хотела целиком и полностью положиться на ваш тонкий вкус и огромный опыт, дорогой господин Бергер. Кстати, должна вам признаться, что этот мешок с деньгами совсем недавно прислал мне мой божественный покровитель, император
и король Карл, ко дню моего рождения. Если внутри его вы обнаружите какие-либо изъяны, дайте мне знать — я попрошу его величество навести должный порядок в своем казначействе.
Ганс Бергер благоговейно склонился перед своей обворожительной покупательницей и дал знак приказчикам взять мешок и убираться отсюда прочь. У ювелира не было ни малейшего сомнения в том, что сейчас его здесь в очередной раз очень крупно надули…
Когда Диана осталась вдвоем с Ричардом, он сказал:
— Даже не столь уж хорошо зная немецкий, я абсолютно все понял и неустанно восхищался тобой, моя восхитительная разбойница!
— Но оба разбойника одновременно не могут быть правыми! — смеялась Диана. — Женщина к тому же всегда лжет убедительнее… Ну, вот и все твое первое дело! Очень жаль, что оно так быстро уладилось. Впрочем, по меньшей мере две недели у нас еще есть, не правда ли, мой милый? Я бы хотела сегодня вечером что-нибудь спеть для тебя и Чарли. Ты не слишком возражаешь, любовь моя? Или ты предпочел бы как-нибудь иначе распорядиться этим вечером?
Глава XV
— Ты знаешь, дорогой мой, — как-то утром сказала Диана, — когда я вижу вот этот цветок, мне хочется погладить его, прижать к самому сердцу, поцеловать и сказать ему что-нибудь очень хорошее и нежное. Ах, я обожаю нарциссы! А ты, мой милый?
— М-м-м… По-моему, любовь моя, они вовсе не самые красивые из цветов. Но, впрочем, я в этом деле не слишком-то хорошо разбираюсь, извини меня, милая.
— Но зато у них самое прекрасное происхождение, и я в это верю!35
— Я что-то такое слышал, но все это просто сказка, а ты слишком чувствительна…
— А разве это плохо, любовь моя?
— Все, что соприкасается с тобой, становится таким же чистым и пре-
красным, мой ангел!
Во время позднего завтрака Диане доложили, что сейчас в город въезжают со своей громадной свитой император Священной Римской империи
и король Испании Карл с принцем Филиппом.
Чанслер вздрогнул и побледнел.
Диана положила теплую, нежную руку на руку Ричарда.
— Что с тобой, дорогой мой?
— Я боюсь за тебя… за себя… за нас, за нашу любовь, за нашу жизнь. Ведь император Карл — не купец Бергер! Я вообще боюсь этого страшного Нерона36, который к тому же отберет тебя у меня!
Диана села к нему на колени и обвила его шею своими прекрасными руками.
— Ах, если бы ты знал, как я люблю тебя! — шептала она. — У любви, по-моему, вообще нет достойного противника, а когда ее ниспослал сам Господь Бог, разве ей может быть страшен какой-то там Нерон?!
— Увы, может, моя богиня! — воскликнул Ричард. — Ведь зло почти всегда сначала торжествует. Я уже не смогу жить в твоем доме? Я сейчас же должен буду покинуть его? А он… он заберет тебя в свою… в свой… или сам… останется здесь… с тобой… у тебя…