Она сидела совсем близко от него; пожалуй,этовполнепорядочная
женщина:спокойноелицоскрупнымичертами,стянутыйнадбровями
черно-желтый фуляр. Лет тридцати пяти на вид, эта женщинабылачуть-чуть
полна, но красива той красотой,которуюпридавалаейжизньнасвежем
воздухе и энергия, смягченная выражением нежного сочувствиявеечерных
глазах.Конечно,онагорелалюбопытством,нолюбопытствомсамым
доброжелательным.
Не обижаясь на молчание Флорана, она продолжала:
- Был у меня в Париже племянник. Вот только пошел непотойдорожке,
запутался...Оно,конечно,хорошо,еслизнаешь,чтоестьукого
остановиться. Ваши родныеудивятся,верно,когдавасувидят.Аведь
приятно вернуться домой, правда?
Продолжая разговаривать, она несводилаглазсФлорана,несомненно
тронутаяегонеобычайнойхудобой;несмотрянаегопостыдныечерные
лохмотья, она угадывала в нем "образованного" и стесняласьсунутьемув
руку серебряную монету.
Наконец она робко проговорила:
- Если покамест вы в чем-нибудь нуждаетесь...
Но он отказался наотрез, гордо и смущенно: он ответил, что у негоесть
всенеобходимое,чтоонзнает,кудаидти.Она,по-видимому,этому
обрадовалась и несколько раз, словно желая успокоить себя относительно его
будущей судьбы, повторила:
- Ах, вот это хорошо, значит, вам нужно только дождаться рассвета.
Над головой Флорана, вуглуфруктовогопавильона,зазвонилбольшой
колокол. Его медленные, мерные удары, казалось, мало-помалу разгоняли сон,
заполонивший улицу. По-прежнему подъезжали повозки; все громче раздавались
крикивозчиков,щелканьекнута,тяжкийстонмостовойподжелезными
ободьями колес и копытами лошадей; итеперьповозкиподвигалисьвперед
толчками, выстроившись вереницей, тянувшейся в глубьнепроницаемойсерой
мглы, откуда доносился смутный гул. Из конца в конец по всейулицеНовый
мост шла разгрузка,возыоткатиливплотнуюкканавам,лошадистояли
неподвижно, тесными рядами, как наярмарке.ВниманиеФлоранапривлекла
огромная повозка мусорщиков, доверху полная великолепной капусты, -еес
большимтрудомудалосьосадитьутротуара:горакапустыбылавыше
высоченного фонарного столба с газовым рожком,чтостоялсбокуиярко
освещал ворох широких листьев, свисавших, словно зубчатые игофрированные
лоскутья темно-зеленого бархата. Молоденькая крестьянка, летшестнадцати,
в казакине и голубом полотняном чепце, взобралась на подводуи,стояпо
плечи в капусте, хватала один кочанзадругимибросалавнизкому-то
невидимому в темноте. Повременамдевчонка,затерявшаяся,утонувшаяв
массе овощей,оступаласьиисчезала,погребеннаяподобвалом;затем
розовый носик снова показывался в гуще плотнойзелени;онахохотала,и
капустные кочаны снова начинали летать между газовым фонаремиФлораном.