– Где-то семьсот лет.
Хреймдар охнул, глаза полезли на лоб, как у простого мага, а то и вовсе колдуна.
Я сказал неспешно:
– Ваш опыт весьма любопытен. И как это – быть бессмертными, но в ограниченном пространстве?
Тидрек перевел дыхание, явно ожидал реакции похуже, ответил уже чуть свободнее:
– Я всегда слышал, что за бессмертие надо платить. И платят. Кто чем. Мы платим вот… такой несвободой. Но во всем остальном мы свободны и вольны заниматься тем, что хотим.
– Чем питаетесь?
– Я уже говорил, там дальше в пещере грядки… Трудно было в первую сотню лет, постоянно голодали, но потом…
– Грядки расширили?
– И грядки удалось расширить, – ответил он, – и… время от времени кто-то не выдерживал и убегал.
Я кивнул.
– Да, мы видели человеческие черепа. Вроде бы.
– Сейчас нас меньше половины, – ответил он. – Дети у нас не рождаются, мы все доживаем свой век… конца которому, к счастью, не видно. Несмотря на все неудобства жизни, мы все-таки… предпочитаем жить, чем перешагнуть тот страшный порог навстречу смерти. Я всегда говорю тем, кто начинает отчаиваться, что умереть успеем всегда. Умереть никогда не поздно. Но кто умрет, тот уже не вернется.
Глава 11
Хреймдар молчал, раздумывал. Я видел по его лицу, что еще не пришел к единому мнению, что же лучше.
Я поднялся, Тидрек умолк и смотрел на меня в ожидании.
– Ладно, – сказал я, – мы все выяснили, теперь уходим. Здесь теперь другая хозяйка замка… Ну, думаю, к смене владельцев вы привыкли.
Хреймдар добавил:
– Я скажу ей, чтобы тоже носила вам мясо, рыбу и птицу. Пусть традиция не прерывается.
Я с тоской оглянулся на дорогу обратно.
– Да, подниматься придется… Далековато. А нет ли у вас чего-нибудь, чтобы возлифтить как бы… в смысле, поднять нас силой магии?
Тидрек виновато развел руками.
– У нас тут нет никакой магии. Кроме той, естественно, что поддерживает наши жизни. Как это и почему, знали те, кто нас сюда привел. Но их уже давно нет… Мы знаем только, что там внизу есть еще одна пещера.
Гьюки сказал тонким голоском издали:
– А может, и не одна.
Я взглянул остро.
– Наткнулись?
Гьюки посмотрел на старейшину, тот нехотя кивнул.
– Вы совершенно правы, сэр Ричард. Но мы не входили. Там все заколдовано, а мы не умеем открывать ворота, на которых лежит заклятие.
– Мы тоже, – сообщил я, – однако как подумаю, что нужно карабкаться вверх, как жук по дереву, так сразу тоска берет. Лучше уж вниз…
Хрейдмар сказал предостерегающе:
– Оттуда подниматься придется еще дольше. И труднее.
– А я могу, – объяснил я, – тщательно просчитывать все свои сложные движения и замысловатые умозаключения только на один ход. Потому, что будет потом, я как бы пока оставляю на дальнейшее. Если на два хода, то требуется слишком много вычислительных мощностей, это я не потяну, я же политик, я поговорить умею, а расчеты пусть госпожа Простакова делает, у нее есть на это извозчики… Потому я готов! Хрейдмар, со мной или наверх?
Хрейдмар поднялся, церемонно поклонился Тиль- деку и даже П›юки
– Я уже самыми последними словами изругал себя, – сообщил он сокрушенно, – что пошел за сэром Ричардом, но теперь… гм… вроде бы отступать уже поздно.
Тильд кивнул Гьюки, а тот сказал со вздохом:
– Что ж, следуйте за мной.
Красноватый свет факела в его руке выхватывает из тьмы слои породы, но для меня все это камень, хотя если порыться в памяти, то мог бы даже определить насчет мезозоя или палеозоя, хотя зачем лишний раз умничать, и так не могу на себя налюбоваться, и умницу, и красавца.
Трижды прошли мимо разработанных щелей вниз, я успел рассмотреть даже ступеньки, но Гьюки покачал головой.
– Я веду вас, чтобы не полезли в тупики.
– А чего там ступеньки?
– Добывали руду, – ответил он хмуро. – А тот, что ведет в глубины, дальше, еще дальше.
Еще с полчаса спускались, наконец П›юки указал на просторную щель впереди, куда могли бы спустить целую скалу.
– Вон там ход. Он ведет все время вниз.
Хрейдмар смолчал, я поинтересовался:
– И что там?
– Никто не знает, – ответил он невесело. – Мы застряли посредине! Пойти вверх – умираем сразу, пойти вниз… никто еще не вернулся.
– А уходили давно?
Он кивнул.
– Думаю, и до нас туда спускались. Потом наши иногда решались… сперва чаше, потом… потом перестали.
Я посмотрел на Хрейдмара.
– Ну что, вниз или вверх?
– Вверх тяжело, – ответил он, – зато шкуры уцелеют. А вниз… вы же слышали, никто не вернулся!
– Понял, – ответил я, – значит, вниз. П›юки, ты с нами?
Он воскликнул:
– Ни за что!
Я изумился:
– Что, нет желания погибнуть быстро и красиво?
Он помотал головой.
– Наверх – быстрая смерть, а вниз… может быть, долгая и мучительная?
– Тогда это для нас с Хейдмаром, – сказал я бодро. – Он любит долгую и мучительную. Сейчас это модно. Признак изысканного вкуса!… Хорошо. Значит, вон туды?
– Туды, – согласился П›юки кротко и захлопал бесцветными ресницами, – узнаю яростные натуры людей поверхности земли.
– Ага, – согласился я, – такие вот мы яростные, полежать бы гневно на диване, где пьем за яростных, за непокорных, за презревших фошевый уют.
Гьюки сказал:
– Нет, дальше мы теперь не ходим.
– Почему? – изумился я. – Это же так увлекательно лазить в темных пещерах, наступая на черепа и кости давно подохших зверей, поскальзываясь на их говне… или не поскальзываясь, если уже посохло за тысячи лет.
– Нет, – сказал Гьюки твердо, – это участь героев. А мы – народ мирный.
Не дожидаясь ответа, он повернулся к нам спиной и быстро пошел обратно. Через минуту Хейдмар опять создал рой красноватых искр, они поплыли по воздуху, медленно мерцая, словно засыпающие бенгальские искры.
– Они не совсем реальные, – произнес он.
Я переспросил:
– Эти искры?
– Люди подземелья, – произнес он.
– Это как, – спросил я, – привидения?
– Не совсем, – ответил он. – Они частично живые. Но только частично.
Я вздохнул.
– И сколько нам открытий чудных готовит просве- щенья век… Ладно, спускаемся. Все-таки ступеньки…
– Это недолго, – сообщил он безжалостно. – Под- земники спускались совсем немного, потом образумились.
– Образумились? – буркнул я. – Потому они и подземники.
Он время от времени создавал рой искр и запускал их вперед. Они озаряли стены и пол слабоватым красным светом, некоторое время медленно гасли, а когда мы оказывались в полной темноте, он бросал в воздух новые.
Когда погас пятый рой, я буркнул:
– Вы в темноте не весьма, да?
– Я забочусь о вас, – ответил он уклончиво.
– Как лестно, – ответил я. – Тогда позвольте ответный жест.
Я сосредоточился и создал самый большой шарик света, белого и чистого, с той оранжевостью, что присуща только солнечному, радостному и теплому.
Стены сразу озарились на десятки шагов впереди, высветились потолок и пол, разноцветными огоньками заиграли мелкие кристаллики в прожилках камня.
Хреймдар дернулся, сказал с неудовольствием, но я ошутил восторг и тщательно прикрытую зависть:
– Я не знаю такого заклятия!
– Это не заклятие, – ответил я скромно.
– А что? – спросил он. – Святость? Вот уж не поверю!
Я перекрестился.
– С Божьей помощью, дорогой друг. Я паладин, мне дадено кое-что из того, чем я могу пользоваться. Однако за все должен нести ответ…
Он осторожно поинтересовался:
– В смысле?
– На благо ли использую? – ответил я. – Если нет, то отнимут… наверное, а еще и напинают. Мне и так дали, можно сказать, авансом. Это было в жестокой битве за Кернель, когда все повисло на волоске и было не до формальностей. Я получил паладинство, чтобы усилить защиту крепости еще на одного человека, но потом слинял… правда, по важному делу
Он задел плечом камень, изумился, потрогал пятерней.
– Да он горячий!
Я на ходу провел по стене пальцами.
– Преувеличиваете, дорогой маг. Так, тепленькие…
– Значит, ад еще далеко?
– Рядом, – успокоил я. – Все мы его носим в себе. У каждого свой. У вас он в чем выражается?
– А у вас?
Я оскорбился:
– Откуда у меня ад? Я безупречен!…
Послышалось журчание, маг поспешно создал новый рой искр и метнул в ту сторону. Между темных камней тускло поблескивает вода, мне она показалась слишком вязкой. Искры медленно опустились в воду, она сразу покраснела, затем стала прозрачной, и дальше побежал как ни чем не бывало просто подземный ручеек.
Проход становился все цивильнее, исчезли острые выступы, затем выровнялся пол, и стены пошли ровные, наконец верх превратился в изящный свод.
Маг первым заметил насечку на стенах, дальше знаки стали попадаться чаще, захватили обе стены, даже на потолке эта странная вязь, только пол чист, расчерчен на ровные плиты.