- Сопьешься! - усмехаюсь я, опуская очень важную часть моего тела рядом с очень объемной аналогичной частью Берю.- Ничего со мной не будет,- возражает он.- Я убежден, что вино - это лучшее лекарство. Вот смотри, тут на днях звонит мне жена Альфреда: у ее благоверного жар как у лошади.- Как у першерона или как у пони?- Невежливо перебивать говорящего, даже если он младший по званию. - И он продолжает рассказ:- Я говорю Антонии: "У вас есть вино?" - "Да",отвечает мне она. "Значит, так,- говорю,- согрейте кастрюлю вина и положите туда побольше сахару и перца, а потом дайте выпить Альфреду"."Думаете, поможет?"- говорит она мне. "Попробуйте и увидите..." - отвечаю. Она попробовала. На следующий день, хочешь верь, хочешь нет, Альфред повел мою Берту в кино на фильм Скотча.- Чей?- Господи... Бискотта! Не, тоже не то... Ты знаешь, такого толстяка, похожего на яйцо всмятку?- Кончай трепаться, у нас есть более важные дела.Пино, которого флюс сделал очень неразговорчивым, решает все-таки высказать свою точку зрения. Она ясна и полна здравого смысла.- Я считаю,- говорит он,- что весь этот шум поднят из-за ерунды. Кого убивает маньяк? Проституток, разве не так? Так чего надрываться, ловя его?- Старик,- вздыхаю я,- твой гуманизм всегда приводил меня в замешательство. Когда ты молчишь, то можно забыть, что твои мозги давно разжижились. Дай бог, чтобы у тебя появился флюс и на второй щеке, тогда ты, может быть, не сможешь говорить.Он насупливается. Берю осушает стакан, который ему принесли, за куда меньшее время, чем потребовалось бармену, чтобы его наполнить.- Ну что,- спрашивает он,- старый козел взвалил это дело на нас?- О руководстве можно бы и попочтительнее,- замечает Пакретт, откровенно осуждающий манеры своего нового коллеги.- Слушай, ты, сядь и засунь себе свечку сам знаешь куда!- Он разражается громким смехом.- Нет, вы только посмотрите! Месье провел двенадцать лет не решаюсь назвать это жизнью,- щупая шлюх, и еще хочет меня учить! - Его тон поднимается.- Запомни, крысиная задница, уроки вежливости я только раздаю, но никогда не беру.- Успокойся,- стонет Пино.- Нет,- отвечает Берю, который боится успокаиваться, потому что его приступы ярости длятся недолго,- нет, я не успокоюсь. Какая-то дешевка из "нравов", до костей пропитавшаяся лекарствами, какой-то фраер, убивающий первого встречного, потому что боится, что не сможет его арестовать, полупокойник еще учит меня, как разговаривать!- Позвольте,- блеет Пакретт, чье лицо искажено от бешенства.-Я позволю тебе только одну вещь,- заканчивает Берю,- оплатить мой следующий стакан!- Я не собираюсь дольше терпеть это,- заявляет инспектор, вставая.- Месье строит из себя дамочку из высшего общества,- не унимается Мамонт.Вам надо пойти в мойщики туалетов, мадам, если у вас такое ранимое сердце.Я удерживаю Пакретта за руку.- Садитесь, старина. А ты, Берю, закрой пасть. Ты не на базаре.-Я попрошу перевода,- уверяет Пакретт.- Такие издевательства просто невыносимы. Я не могу...Берю собирается сказать ему новую гадость, но я отвешиваю ему под столом удар ногой, которым можно свалить обелиск.Он дает пожирателю пилюль излить свою душу, после чего мы можем перейти к серьезным вещам.- Ребята, начинаем большую охоту!Естественно, после этих слов Берю считает своим долгом затянуть охотничью песню.Чтобы заставить его замолчать, я снова пинаю его под столом и продолжаю:- Пакретт, вы специалист по проституткам...- Не смеши меня,- говорит Жирдяй.- Судя по внешности этого месье, он никогда не залазил на бабу. Ему бы для этого понадобилась лестница и обувка с шипами.- Опять?! - вопит Пакретт. Он в ярости осушает свой стакан минералки. Добряк Пино заснул. Его голова свисает на грудь, как груша.