Трудятся в меру и на себя, барщины и оброков не справляют — потому как некому…
— Что ж там за народ обретается, нация какая, может, откроешь? — с прежней язвительностью спросил рябой мужик в драной одежке.
— Нация-народ самая что ни на есть обыкновенная, — с готовностью отозвался певун. — Народ русский и нация русская…
— Ты слушай… — тихо сказал Николай Иванович Гошке. — Это чрезвычайно любопытно.
— И где же такой город стоит? — продолжал вопрошать рябой.
— Прозывается он городом Игната и пребывает в стороне далекой, восточной.
— Чудно больно наречен твой город-то…
— Просто все очень. Жил-был в вольных донских степях казак Игнат. Однако в какое-то время пришли в те степи солдаты, а с ними чиновники, полицейские и баре. Принялись землю обмерять, людей притеснять и писать в крепостные. «Нет, — молвил тогда Игнат, — такое озорство не годится!» И со своими родичами и соседями ушел далее в степи, где была еще вольная волюшка. Пожили там какое-никакое времячко, глядь…
— Опять солдаты, полиция да баре…
— Верно! Истинно, касатик! — прямо-таки с радостью пропел рассказчик. — Все так и было. Сызнова солдаты, всякая власть с господами-барами. И что же сделал наш Игнат?
— Догадаться мудрено, слов нет, да уж спробую: не иначе, как еще далее попятился…
— Угадал! В самую точку, касатик!
— И долго он так в прятки с властями играл?
— Того не знаю не ведаю, — без тени смущения ответил рыжий мужичок. — Чего не знаю, того не знаю — брехать не стану.
— И где же теперь твой Игнат?
— Помер!
— Вот те раз! — засмеялись в избе.
— Я ж сказал: в могиле нашему брату чистая воля выйдет. А до того…
— Вот и ошибаешься, касатик, — перебил рассказчик. — Город-то стоит.
— Какой-такой город?
— Ты б дослушал до конца, тогда б узнал.
— Ну, давай, давай. Больно длинна твоя сказка.
Однако рыжего мужичка жадно слушали все, кто был в избе. Скрипнув дверью, вошел старик, свекор хозяйки, доглядеть, все ли в порядке, да так и остался у косяка, привлеченный рассказом.
— Стало быть, так, касатики, — ободренный вниманием, продолжал рыжий мужичок. — Пятился, пятился он со своими людьми от властей и достиг-таки краев, где царских властей вовсе нет. Земля богатейшая, а главное — вольная: бери сколько хошь, паши, сей, хлебушек собирай, в свои закрома засыпай. Никаких тебе помещиков, ни барщины, ни оброка. На тех землях и построил казак Игнат свой город. И даром, что сам помер — когда, не скажу, не знаю, должно быть давно, — а город его стоит, и люди в нем живут на вольной землице вольные и счастливые, точно небесные птахи, свадьбы играют, детей рожают.
Замолк рыжий мужичок, и ниоткуда не раздалось насмешки. Уж больно заманчив был рассказ. Самые глубокие и сокровенные думы затронул, растравил истомившиеся крестьянские души. Вдруг и взаправду есть на свете такой город? Что, если не пустобрех рыжий мужичок, а знающий человек?
— А оттель приходил ли кто? — спросили из дальнего угла.
— Нет, — поспешно ответил рыжий мужичок.
— Отчего же?
— Сам посуди… — со всегдашней готовностью откликнулся рассказчик. — Чего им оттуда идти? С какой радости и к какому счастью? Под барский хомут? Так от него и ушли. Нет! — повторил мужичок твердо. — Оттоль никто не являлся!
— Ну, ладно, — продолжал тот же голос, — а туда из новых ходил кто?
— Вестимо, касатик. И похоже, много людей.
Рябой насмешливо:
— И тоже, поди, не возвращались?
— Нет, касатик, не возвращались. И по причине той же: кому охота с вольных земель на барщину да оброк за свою землицу? Ты, к примеру, кабы туда попал, нешто обратно вернулся, а?
— Да, пожалуй, что и нет! — под общий хохот чистосердечно признался вопрошавший. Однако тут же перешел в наступление: — Сам-то чего не идешь? Али дороги не знаешь?
— Дороги, истинно, не ведаю. А только иду…
Все, кто был в избе, как один, повернули головы к рассказчику.