Лейтенант держал, как положено, автомат на спуске – прикрывал напарника, а сержант даже коврики в кабине приподнял. Чеченцы смотрели насмешливо.
– Так что ничего, товарищ лейтенант. Чистые с поверхности.
– Езжайте, – махнул рукой лейтенант и только выматерился вслед.
Нужный человек ждал их уже около Владика. Свернули на боковую дорогу, приехали к дому, загнали машину за высокий забор – никто посторонний не видит, что делаются в доме и во дворе. Здесь же и заночевали. Работать надо было с утра, но ехать ночью через посты не нужно: ночью русские смотрят строже, да и просто начинают стрелять со страха.
Утром загрузились. Все было приготовлено, Муса только посмотрел – чтобы всё правильно. Пакеты с пластитом были в пять слоев обложены картошкой, так что получились хорошие мешки – какие всегда везут на базар. Маленький пульт отдельно лег в карман – не больше коробки сигарет.
Кинули мешок в багажник – поехали дальше.
На выбоине машина подбросилась. Руслан дернулся тоже, подумав о подарке, лежащем в багажнике. Рядом с таким грузом всегда сильнее хочется жить.
Даже уважение к Мусе разом ослабло:
– Осторожно, ты!
– Аллах не захочет – не взорвемся. Всё в руках Аллаха, чего дрожишь?!
Вот если бы Муса нечаянно нажал на кнопку своего пультика, болтавшегося в кармане – пара удальцов взорвалась бы сразу и сейчас, потому что пультик примитивный, без всякого предохранителя. Этот примитивный прибор являл собой разительный контраст с современнейшим спутниковым телефоном, оставленным, правда, Мусой дома: телефоны эти справедливо считаются признаком принадлежности к чеченской военной верхушке и потому пользуются плохой репутацией у солдат на заставах.
На рынке уже собралось быдло. Руслан шел впереди, нарочито сгибаясь под тяжестью мешка – полновесная картошка вызывает уважение. И сильных грузчиков быдло уважает. Муса покрикивал:
– Дорогу дай, да?.. Ну, расступись, тяжело несем!
Когда идешь спокойно – и все вокруг спокойны.
– Картошку продавать, сынки? – обрадовалась старуха. Русская.
– Ага. Бери, мать, дешево отдаем!
Старуха, хромая, неожиданно быстро засеменила за ними.
Зашли в ряд, где продавали картошку. И покупали много, народ нахлынул с утра. Руслан подошел к крайнему торговцу, сбросил мешок со спины. Муса заговорил требовательно:
– От Аслана торгуешь, да?
– Какого Аслана?
– Какова-магова! Аслан вчера пригнал грузовик. Деньги мне давать будешь!
– Не знаю никакого Аслана! Никаких тебе денег!
– Как не знаешь? Сейчас придёт – разберется! Не кричи зря, денег готовь лучше, да?
Мужик так закипел, что с него требуют денег, что не думал больше ни о чём. Не сказал: неси назад свою картошку!
– Постой, мать, минуту. Сейчас вернемся, задешево продадим.
Услышав волшебное слово «дешево», народ стал грудиться.
Они вдвоем пошли назад, стараясь не ускорять шаг. В таких делах главное: не привлекать взгляды.
– Дяденьки, а где здесь картошкой торгуют? – подвернулась навстречу девочка с чумазым ртом. Руслан хотел было послать её в другую сторону, но Муса ответил ласково:
– Там, девочка, там!
И послал туда, где оставленный мешок, ещё и по головке погладил.
Муса вспомнил при этом многих убитых бомбами девочек и подумал: «Вот так вам и надо за всё!»
Когда вышли за ворота, Муса выдохнул:
– Аллах помог!
И нажал в кармане давно ждущую кнопку. Сзади грохнуло.
Муса закричал первым:
– Врача надо! Скорей врача!
И они пошли от рынка, стуча в двери:
– Врач? Есть врач? Врача надо!
Другие бежали навстречу – к рынку, а они медленно переходили подальше – но везде кричали врача. Значит – спасали раненых. И никаких подозрений.
Усталость и удовлетворение переполняли Руслана – как всегда после хорошо сделанной простой, но тяжелой работы.