Поэтому все было без особых формальностей.
– Моя кузина леди Мерримид тоже была в Сандринхеме вместе с вами, не так ли?
– Да. Я имела удовольствие познакомиться с ней. Она тоже неплохо рисует. Видимо, этот талант присущ всем в вашей семье.
Виола, казалось, растерялась.
– Неужели Абигайль там рисовала? Это не похоже на нее. Во всяком случае, мне всегда нравились ее рисунки. Я завидовала ее таланту.
– Она, бесспорно, талантлива, – согласилась Констанс.
Герцогиня попросила Виолу разлить чай. Молодая женщина спокойно и непринужденно сделала это, не выказывая почтительного волнения перед ее светлостью. Это не могло не восхитить Констанс.
– Мне показалось, что Филип куда-то страшно спешил, – заметила она.
– Да, он очень спешил.
– Еще бы. Похоже, он не жаждет твоего общества, Виола, – вдруг оторвался от газеты Диши.
Констанс с удивлением повернулась к нему. Обычно он удерживался от каких-либо комментариев, если его не вынуждали к этому.
Виола опустила глаза.
– Очень мило с твоей стороны, Кавендиш.
– Перестань. Ты не переставала мучить беднягу. Вспомни, как ты его столкнула в ров с пауками, где бы он так и остался, если бы не этот лохматый Джозеф Смит, проводивший у нас каникулы. Только он один заметил отсутствие Филипа.
Виола поставила чашку.
– Было очень забавно. Признаюсь, это моя проказа. – Она повернулась к Констанс, и нарочитая небрежность ее слов отнюдь не подкреплялась внезапной скованностью движений. – Видите ли, я известна среди завсегдатаев Мальборо-Хауса своими выдумками и шутками. В прошлом году я бросила кусок мыла в супницу на вечеринке в честь открытия сезона в Лондоне. В поместье Мартин-Смитов, куда все съехались поохотиться, я поставила на притолоку бутылку с чернилами.
У бедной герцогини был совершенно озадаченный вид. Она посмотрела на сына, но тот не собирался прийти ей на помощь. Скрестив ноги, он аккуратно подтянул на коленях брюки и продолжал читать газету.
– Дорогая, – не отрываясь от чтения, наконец промолвил он. – Возможно, лучше не рассказывать мисс Ллойд о твоем успехе в свете благодаря твоему бесспорно яркому остроумию.
– Глупости. Я все объясню мисс Ллойд. Это только позабавит ее. Да, я мучила Филипа, и не только в детстве. Но противный мальчишка даже не желал смотреть в мою сторону. Поэтому мои шалости становились все злее, все оскорбительнее, а когда я вышла в свет, меня уже считали безнадежной для воспитания.
Кавендиш откашлялся и явно выразил желание удалиться. Даже герцогиня была потрясена, хотя пыталась сохранить приятное выражение лица. Она то и дело поглядывала на Констанс.
– Однажды я даже…
Кавендиш с шумом сложил газету.
– Пожалуйста, Виола, хватит. Ты достаточно высказалась.
– Должна признаться, что я паршивая овца в нашем семействе. Но теперь, когда мы с Диши помолвлены, все счастливы. – Она улыбнулась. – Это сообщение всегда делает всех счастливыми.
Констанс посмотрела на герцогиню, та на сына, а Кавендиш только пожал плечами.
– Когда-нибудь в один прекрасный день, Виола, ты научишься тонкому искусству молчания.
– Я не сомневаюсь, дорогой Кавендиш, что именно ты станешь моим учителем. – Виола сказала это с такой милой улыбкой, что ни у кого не хватило бы мужества упрекнуть ее в чем-либо.
За чаепитием Констанс занимала одна мысль: как эти два человека смогут найти свое счастье в браке? Они были настолько разными, что представить их вместе было просто невозможно.
Она долго сидела на кровати в своей комнате, той самой золотой комнате, в которую ее переселили после триумфа с приглашением в замок Сандринхем.
Стемнело, вошла Стелла зажечь лампы и развести огонь в камине.
– Не хотите ли прилечь, мисс?
Констанс ответила не сразу, но потом отрицательно покачала головой.