— Мне не нравится, что ты поедешь одна. До Лондона не близко, а на дорогах полно разбойников.
Виктория поцеловала Эмму в щеку.
— Я привыкла к самостоятельности, кроме того, со мной просто некому ехать.
— Я могла бы направить с тобой Джона, садовника, или одного из кучеров лорда Хаверли — его имение здесь, рядом…
— Не стоит. Через несколько дней я пошлю за Дженни.
Эмма нахмурилась.
— Что ты собираешься делать, если доберешься до Лондона живой? Полагаю, лорд Олторп и сам хорошо знает, что делает.
— Синклер отличный тайный агент, — возразила Виктория, садясь в седло, — но пока еще не очень хороший муж. Я собираюсь просветить его.
На самом деле она почти не спала прошлой ночью, опасаясь, что Синклер рассердится на нее и не поверит в виновность Кингсфелда.
— Ладно, мой рыцарь Круглого стола, — сказала Эмма, все еще сохраняя озабоченное выражение лица. — Знаю, что мне не остановить тебя. Но, пожалуйста, Лисичка, будь осторожна, не позволяй своему сердцу совершать глупые поступки.
Виктория улыбнулась:
— Наивное создание! Сердца для этого и существуют.
Она пустила Пимпернела рысью, направляясь к воротам академии мисс Гренвилл. Носы маленьких девочек были прижаты к верхним окнам преобразованного монастыря, и Виктория подумала о том, кто же из них будет новой Лисичкой. А еще интересно, будет ли ее дочь в будущем посещать эту академию.
Ее мысли снова вернулись к Синклеру. Он с таким же успехом мог посадить ее для безопасности в ящик, но тогда там уже не будет места для них двоих.
Проехав около двух миль, Виктория остановилась. Извилистая дорога впереди, насколько можно было видеть, выглядела пустой и безопасной, и она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Если ехать достаточно быстро и погода не переменится, к ночи она сможет добраться до Лондона.
— Что ж, вперед, Пимпер…
Вдалеке на холме показались четыре всадника, и ее сердце замерло. Конечно, раньше времени паниковать не стоило — школа находилась на землях лорда Хаверли, и всадники могли быть его людьми, гостями, путешественниками и еще бог знает кем. Они находились достаточно далеко от нее, но первый всадник показался ей очень знакомым.
Вдруг Виктория поняла, кто это. На одном рисунке Томаса Графтона был изображен лорд Кингсфелд на лошади. Лошадь и то, как он сидел на ней, выглядели очень похоже. Невольный страх охватил ее. Если Кингсфелд здесь, значит, что-то случилось с Синклером.
— О нет, только не это, — прошептала она, и кровь отлила от ее лица. Виктория испытывала одновременно холод и дурноту. Всадники не остановились у дальней развилки и продолжили свой путь на северо-запад по изрытой колеями дороге. То, что еще могло в ней логически мыслить, подсказывало ей, что они направлялись в Олторп.
Виктория развернула Пимпернела и поскакала вниз по холму в противоположном направлении. Ее не было в Олторпе, но туда поехали Августа и Кит, не имевшие представления о том, кем Кингсфелд являлся на самом деле.
Синклер потерял брата; он не выдержит, если потеряет кого-нибудь еще. Значит, она не должна допустить, чтобы это случилось.
Судя по всему, они с Пимпернелом оторвались от всадников на три-четыре мили. Если ей повезет, она приедет в Олторп раньше их. И Виктория пришпорила лошадь, начиная смертельную скачку. Она должна была это сделать, чтобы не подвести ни Синклера, ни себя.
Глава 18
Только благодаря рисункам Томаса Виктория определила, что она наконец добралась до Олторпа. Озеро, березы, сосны и волнистые поля казались такими знакомыми; она почти поверила, что бывала здесь раньше.