Верно ли, что Володя приедет? Есть ли у него виза? Ибо теперь визы туго дают.
Не очень-то читай всем мои письма.
Ну, пока, хочется спать. Если будет время, утром еще напишу. Спокойной ночи.
Ну, а теперь с добрым утром!
Погода плохая. Сейчас иду на выставку.
Не купить ли граммофон маленький, складной, и хорошо играет?
Прихожу в номер, моюсь, бреюсь, помахаю руками и спать…
Ну, целую крепко, твой Муля.
Без числа. ПарижМилая Муличка!…Здесь миллионы вещей, от них идет кругом голова, все хочется купить вагонами и везти к нам. Они производят так много вещей, что все кажутся нищими от невозможности их купить… Если здесь жить, то нужно быть против всего этого, или сделаться вором. Красть, чтобы все это иметь.
Вот от этого я здесь стал любить вещи именно с нашей точки зрения. Я понимаю теперь капиталиста, которому все мало, но это же опиум жизни – вещи. Можно быть или коммунистом, или капиталистом. Среднего здесь не должно быть.
Правда, они не совсем понимают, что вещи и что суррогат. И вот мы должны производить и любить настоящие вещи.
Объектив к «Септу» для снимания дальних предметов заказал, будет готов через неделю, стоит 650 фр.
Рад, что получила фото.
Фотопродукты (химикалии) некогда покупать и пересылать.
Лозунги получил. Пришли размер ботинок.
Тут никаких денег не хватит.
Вот что я бы купил, если б были деньги:
«Дерби» – 600 фр.
«Канон» – 2500 фр.
Зеркалку – 300 фр.
Приемник – 250 фр.
Всего 130 червонцев! Ничего себе…
Скоро приеду. Скажи матери, что ее письма очень нравятся.
Но я теперь все собираюсь и думаю об отъезде.
После моей работы в Париже следы и результаты останутся на будущее. Сейчас я их не имею, тем более что наш отдел еще не открыт.
Мебель совсем готова и выкрашена риполином, очень красиво. Через два дня буду расставлять и снимать.
Милая собачка, спасибо тебе за Мульку. Так радостно, что она есть.
Ваш старый Мулька.
11 мая 1925 г. ПарижПаршивый хвост, пишет так редко.
Скажи Володе, что я нашел такое место, где одни машины-автоматы для игры, их штук 15, и разные, для пробы силы и пр. Как приедет – покажу.
Иногда приходит в голову, что ты идешь по коридору и постучишь в дверь. А вдруг ты приехала ко мне сюрпризом?.. Но, оказывается, прошел кто-то мимо… Я хочу, чтобы ты меня встретила…
Погода все плохая, все дожди, как осень. Никогда в Париже так не было. Это все из-за того, что тебя нет.
И все у павильона СССР здесь окрашено моим цветом: БЕЛОЕ, ЧЕРНОЕ, КРАСНОЕ И СЕРОЕ.
Милая, любимая! Где твои глазки?
Скоро приеду. Твой Хомик.
12 мая 1925 г. ПарижМилая Варвара! Выставка, т. е. наш отдел и павильон, теперь твердо откроется 23 мая. Я, вероятно, выеду 7–8 июня. Пробуду после открытия недели две.
Я просил тебя писать мне регулярно. Скажи Жемчужному, что приеду, буду с ним работать вовсю.
Клуб выйдет забавным, все сделали. Будет в нем хорошо, и все потом привезут в Москву27.
Фото сниму, когда будет совсем готов. Сегодня собираюсь куда-нибудь пойти, но спутники пропали…
Подала ли ты на развод?
Утро, сижу, чищу чертежи клуба, выставлю их вместе с архитектурой.
В графику дал 30 обложек, и монтажей, 2 вывески, 6 знаков и посуду.
Сегодня пробовал снимать, завтра проявлю. Все плакаты хорошо наклеены на картон, а твои костюмы под стеклом.
Крепко целую.
13 мая 1925 г. ПарижПолучил твое № 15 воздушной почтой, № 14 не получил еще.
Насчет аппаратов – мне некогда ходить покупать другим, я и себе еле нашел время. Но еще не знаю, как их переслать. Свой я везу с собой.
Выезжаю из Парижа 5-го, буду 8-го или 9-го, из Берлина дам телеграмму.
Надоело мне здесь все из-за тебя. Если б ты была здесь, было бы хорошо.
Ничего Эсфири, наверно, не привезу, т. к. один я купить не могу, а других просить невозможно. И еще обложат налогом, а у меня денег нет. Если бы я здесь ничего не делал 2 месяца, а то я целый день занят, освобождаюсь только вечером, когда все закрыто.
Я хочу домой, целую. Анти.
16 мая 1925 г. ПарижМилая моя Собака!
Получил сегодня твое № 14 (9-5-1925) – Как ты, бедняжка, скучаешь, как и я. И ничего не поделаешь, выставка все затягивается, и откроем не раньше 25-го, но я твердо решил уехать 5-го. Завтра, наверно, паспорт дам в посольство – для визы. Еду с Дурново, замечательный человек, работающий в прикладном лет 25…
Зеркалку можно выписать…
Ни у Леже, ни у Пикассо не был, пойду после открытия, на что и оставляю 10 дней.
Сегодня пробовал снимать, завтра проявлю.
Картины здесь и нечего думать продать. Покупают только или французской школы, или под вкус французов. Слава моя целиком идет Давиду, он и его художники, конечно, знают, в чем дело. Зато будет много на выставке моих работ. Все плакаты хорошо наклеили на картон, а твои костюмы под стеклом, и все остальные мои работы.
Фото со всего сниму, как будет готово.
Береги здоровье, приеду – будет свадьба.
Милая, тысячу раз милая. Анти.
В. Ф. Степанова – А. М. Родченко
16 мая 1925 г. МоскваМилый, дорогой мой, сердитый, любимый и всякий еще Мулька!
Напиши, познакомился ли ты, наконец, с Пикассо и Леже.
Вчера была у нас опять тяжелая сцена с Алешкой28, подробно трудно описать, но общий смысл такой, что мы его забыли и он чувствует себя затравленным. Он ревнует к Жемчужному. Он был слегка пьян и даже плакал. Но я все-таки хотела, чтобы ты написал ему дружеское письмо. Ну, ты, я думаю, и сам поймешь, что его положение тяжелое.
Пока еще терпимо, но скоро буду просить скорей приехать.
Теперь о лицензии. Можно подать заявление и получить, но это канительно.
Фото получила и жду еще. Пиши, когда получишь папиросы.
Мулька наша так интересно кричит, пока я пишу письмо.
Твоя Варва.
А. М. Родченко – В. Ф. Степановой
19 мая 1925 г. ПарижМилая Мулька!
Получил стенную газету, но не знаю, пойдет ли она.
Милая, ты нервничаешь ужасно. Нужно же вести себя спокойно, не могу же я все бросить здесь.
Ведь я должен все разложить и развесить, а пока ни одна из 8 комнат не готова.
Я, Дурново и Мориц только и работают, остальные только мешают. Меня не отпустят, пока не откроют отдел.
В павильоне три комнаты, одна – Госиздат, где все сделал Рабинович, внизу делает некто Миллер – проф. из Ленинграда. И, наконец, комната Госторга.
Клуб не в павильоне, а в зале, где все интерьеры. В Гранд-Пале шесть комнат огромных по 8 метров высоты, которые и задерживают меня. Я ужасно боюсь, что мы откроемся не 23, а 1 июня…
А ехать одному трудно… Я уговариваю Дурново ехать 5-го обязательно.
Если Аркин будет уезжать раньше, то я поеду с ним. Милая, потерпи, наша любовь от этого делается крепче!
Мебель совсем готова и выкрашена риполином, очень красиво, дня через два буду расставлять и снимать.
Эти открытки продают французы, они сами снимают и печатают.
Я целые дни в работе, а после обеда жарко, хочется спать, а нужно идти опять вешать.
Я уж от работы бутиков Виктора откажусь и на деньги их плюну.
Паспорт не берут для визы, говорят, пока не откроют отдел, все равно не выпустят из Парижа.
Кому Париж только давай. А мне бы бежать из него поскорей!
Если получу деньги с Госторга, которому делал проекты, куплю зеркалку «Ика» 9 х 12.
Вчера купил тебе кое-что и себе альбомы для хранения пленок с Кодака.
Купил себе зеркало для бритья с двумя сторонами, одно обычное, а другое увеличивает, и стоит всего-то 2 рубля.
Целую всех. Анти.
Будь спокойна и терпеливо жди.
20 мая 1925. ПарижВвиду того что все затягивается или просто все работают не спеша, я решил работать вовсю; хочу, чтобы 25-го обязательно все расставить и 5-го уехать. Устаю как собака и писать буду мало. Работаю на ногах с 8 утра до 7 вечера.
Наш отдел СССР откроется только 4 июня по распоряжению Красина29. Сегодня узнал, что завтра приезжает Володя.
В Клубе решил выкрасить пол черным.
Пожалуйста, не скучайте, нужно же устроить выставку.
Сейчас утро, ухожу работать.
Целую всех крепко, крепко.
Анти.
21 мая 1925 г. ПарижРаботаю, развешиваю ВХУТЕМАС и ругаюсь с Давидом.
Алешке скажи, что за границей наших мастеров не признают, за исключением своих или тех, всегда там живущих. Что все хорошее они сдерут, и они омолодятся. Я тысячу раз жалею, что дал вещи на выставку. Скажи ему, что мы загнаны.