Азамат смеётся, а я вот резко вспоминаю, с чего всё началось.
— Да, кстати, — говорю. — Что это было за… — тут я вставляю пару словечек, которые Азамат меня специально просил никогда не употреблять, — насчёт непускания в машину? Ты что, серьёзно собирался ему это спустить с рук? Алтонгирел, ты тоже хорош друг, хоть бы возмутился!
— А чего тут возмущаться, — пожимает плечами духовник.
— Лиза, ты не понимаешь, — перебивает его Азамат. — Это нормальное отношение к таким, как я. Я же тебе говорил, семья Изинботора очень традиционная, они бы меня и на порог не пустили. Ну или в машину, какая разница. В столице народ разный, всякое повидали, а тут глухая деревня, хоть и богатая. Чего ты от них хочешь…
— Я хочу, чтобы они тебя уважали, это довольно очевидно, по-моему. Но ты, видимо, считаешь, что их надо поддерживать в их дикарстве?
— Нет, я просто боялся, что ты и ему влепишь по лицу, а это был бы чудовищный скандал.
— А я похожа на человека, которого можно напугать перспективой скандала? — интересуюсь я.
— Нет, но я похож, — угрюмо отвечает он. — Ты зря думаешь, что если весь Муданг узнает, как ты меня защищаешь, ко мне станут лучше относиться. Скорее уж наоборот.
— Значит, ты предпочитаешь топать тридцать километров по солнцепёку в неизвестном направлении, но не поставить подонка на место? Азамат, да ты ж его пальцем перешибить можешь! Почему ты должен терпеть от него оскорбления?
— Это не оскорбления, — он пожимает плечами. Потом вздыхает. — Боюсь, ты никогда не поймёшь.
— А я и не пытаюсь. Я состою в законном браке с благополучным человеком, и если кого-то что-то не устраивает, это их проблемы, а не мои. И не твои. Если не хочешь, чтобы я тебя защищала, то защищай себя сам. У тебя получится, стоит только попробовать, — я подмигиваю.
Азамат трёт лоб.
— Да, я уже понял, что это единственный выход. В дальнейшем учту. Только пожалуйста, не надо так больше делать.
— Как «так»? Я же его не тронула.
— Ты жестом показала. Ну, как я тогда в магазине…
Я с трудом вспоминаю, что действительно, когда мы ходили за пряжей, Азамат очень эффективно припугнул продавца какой-то особенной кривой ухмылкой. Хотите сказать, я сделала то же самое? Потому парень так и сбледнул?
— Вообще я не нарочно, — признаюсь я. — А что это значит?
Азамат и Алтонгирел переглядываются и тяжело вздыхают.
— Это значит «не надоедай, убью», и подразумевает, что ты физически или духовно сильнее того, кому ты это сообщаешь, и действительно можешь его убить. Такими вещами не разбрасываются. Тем более, ты — не духовник, не знающая и вообще слабая женщина. Осторожнее надо быть. Бедный парень наверняка тоже решил, что ты ниспослана Укун-Танив навести тут порядок. Небось уже побежал к духовнику возносить дары.
Собственно говоря, делать нам тут больше нечего, но дело к ночи, а мы все устали. По разным причинам. Азамат вёл унгуц, я работала и маялась долгие часы в не слишком приятном доме, донимаемая целителем. А Алтоша переживал, как бы я не наделала ещё глупостей. Теперь, бедняга, еле на ногах держится.
Азамат снял на постоялом дворе три номера, потому что так положено. Этот самый двор располагается на самом краю деревни, и практически сразу за ним метрах в двухстах море. С востока пролив, отделяющий Орл от континента, усеян островами и островочками, между многими из которых в отлив можно пройти вброд. Да и пролив — не открытое море, мелкий. В результате вода здесь очень тёплая.