– Так, может, вернемся? – без энтузиазма спроса девушка. – Вы ведь исследователи. Разведчики вам надо все знать. Всюду засунуть свой нос! Бросим дела, плюнем на то, что нас могут сбить над Афганистаном…
– Нет, пока мы не можем вернуться, – ответ я. – Но я, несомненно, полечу в те края, когда выполню свою миссию. К добру ли, к худу ли эта таинственная встреча – не знаю. Но человек тем и отличается от других существ, что идет навстречу опасности с открытыми глазами и прямым взором. И не всегда бежит от неведомого.
– Может быть, я полечу с тобой, – неожиданно заявила Мила. – Возьмешь?
– Не знаю, – честно признался я. – Мое решение будет зависеть от многих факторов.
Мила отвернулась, разглядывая снежные вершины под нами и сбоку от нас. Дима выключил насосы реактивного ускорителя, повернул штурвал от себя. Планер наклонился носом вперед и помчался к земле.
– Ускоримся, – заявил китаец. – Внизу и двигатели будут работать более эффективно, и скорость наша станет выше. Сейчас мы еле тянемся. Увеличим скорость на спуске и стремительно понесемся над землей.
Мы не стали возражать. Пилоту виднее.
Планер, потерявший, судя по показаниям альтиметра, около километра высоты, и правда летел гораздо быстрее. Хотя частично эффект «большой скорости» объяснялся тем, что земля стала ближе. Ведь и из окна мчащегося поезда кажется, что столбы вдоль железнодорожного полотна проносятся мимо стремительно, а дальний лес почти не движется – хотя скорость движения поезда относительно них совершенно одинакова.
Синяя лента Инда по-прежнему сверкала внизу' Река текла среди скал. Никаких поселений вокруг было.
– Мы сейчас летим против течения реки. Когда доберемся до места, где реки Синги и Гартанг сливаются, образуя Инд, – повернем на восток, – объявил Дима. – Оттуда уже недалеко да озера Нгангларинг, за ним тибетские озера идут чередой.
– Не ожидала я, что, отправляясь в Афганистан, уберусь так далеко, – вздохнула Мила. – И, вы знаете, мне это даже нравится! Никогда прежде не была в Китае. Жаль, Индию мы не увидим по-настоящему.
– Не каждому и не часто выпадают приключения, подобные нашему, – улыбнулся я. – Приключения могут нравиться, когда о них слушаешь или читаешь, но в реальной жизни лучше бы они поскорее заканчивались. Будем надеяться, что все опасности позади. Во всяком случае, для нас. Хотя с таким грузом, какой мы несем, о полной безопасности не может быть и речи.
– Монастырь Мендонг-Гомпа защитит гостей, – пообещал Дима. – А вы будете там самыми дорогими гостями. Даже Мила.
– Даже я? – возмутилась девушка. – А чем я провинилась, что меня ты выносишь словно бы отдельной строкой?
– Монахам нельзя общаться с женщинами. Но тебя прекрасно устроят в деревне по соседству.
– Спасибо, – фыркнула Мила. – Хорошо хоть не оставят в чистом поле.
– В чужой монастырь со своим уставом не лезут, – заметил я. – Будем надеяться, что монастырь и правда, защитит вас. Да и я смогу отдохнуть там пару дней в полной безопасности…
ГЛАВА 8 Пепелище
Столб черного дыма упирался в ярко-синее небо. Видно его было километров за пятьдесят. Горел не стог сена и не автомобильная покрышка. Пожалуй, такой дым шел бы от пылающей нефтяной скважины. Только в Тибете не добывают нефть.
На фоне ослепительно-белых облаков и сияющих снежных вершин черный дым выглядел нереально Казалось, ничто не может нарушить чистоту тибетских снегов, но дымный столб не исчезал, как назойливое видение… Солнце клонилось к горизонту у нас за спиной, освещая фантасмагорическую картину.
Дима, который казался таким взрослым и сдержанным в последнее время, изменился в лице. Теперь он был похож на растерянного ребенка. Губы его предательски дрожали.
– Что это, Даниил? – тихо, словно боясь услышать себя, спросил он. – У тебя зрение лучше…
– Горит большое здание. Может быть, комплекс зданий. С такого расстояния я не вижу. Тем более, внизу задымление сильнее.
– Может быть, пожар в нефтехранилище? У нас в монастыре были некоторые запасы нефти. Сырье для разных технологических процессов…
– Не исключено. Но маловероятно. В дыму много разнообразных примесей и включений. Горят не только нефтепродукты.
Мила положила руку на плечо китайца.
– Это не монастырь, – тихо сказала она. – Монастырь ведь сложен из камня? Не может он так гореть.
– В монастыре много деревянных перекрытии, дверей, есть мебель и припасы, – уточнил я.
– С помощником настоятеля я совсем недавно связывался, – прошептал Дима. – Два дня назад.
Все выглядело очень скверно. Молодого монах мне было искренне жаль. Но что толку обманывать себя?
– Приготовьтесь к самому худшему, – предложил я. – Мы не должны успокаивать себя. Скорее его пожар именно в монастыре. Большие пожары случайно не возникают. Поэтому я предлагаю приземлиться заранее. Подлетать к месту ведения боевых действий на планере, маневренность которого очень ограничена не лучшая идея.
Дима судорожно кивнул, повернул штурвал. Планер снизился, заскользил в каких-то трехстах метрах над землей.
– Но тогда нам придется добираться до монастыря несколько часов, – пробормотал он. – Мы не сможем помочь братьям!
– Ты полагаешь, после пожара там есть кому помогать? – жестко спросил я. – В монастыре была система противовоздушной обороны? Укрепления? Блиндажи на подступах?
– Почему ты говоришь «была»? – всхлипнул Дима. – Ты считаешь, что монастырь уничтожен? Может быть, сгорели только несколько зданий? Кто-то неосторожно обращался с огнем… Или произошла диверсия…
– Те, кто уничтожил несколько зданий, в состоянии разбомбить и остальные. Ты не ответил на мой вопрос. Вы были в состоянии защититься если не от танков, то хотя бы от нападения с воздуха?
– Насколько я знаю, у нас имелись три современных зенитно-ракетных комплекса, несколько зенитных пулеметов на вышках.
– Защита от дирижаблей?
– Да. Места глухие. Защититься от атаки государева, как пытались сделать это в Нетонге, все равно не удалось бы. Но вокруг хватает бандитов.
Расстояние до дымного столба стремительно сокращалось. Пожалуй, осталось километров двадцать пять.
– Сажай планер! – попросил я Диму. – За монастырем сейчас следят очень внимательно. Даже если он цел, неразумно приземляться перед главным входом.
Воздух вспорол рев реактивного двигателя, над нами прошел боевой самолет, скорее всего штурмовик. На планер пилот, как ни странно, не обратил никакого внимания. Будто местные жители только тем и развлекались, что летали на дорогих частных самолетах…
– Еще чуть-чуть…
– Сажай! – закричал я. – Мы живы только чудом! Пожалей девушку и меня, если у тебя отсутствует инстинкт самосохранения! Осталось меньше десяти километров!
– Хорошо, – пискнул Дима. – Будь по-вашему, экстренная посадка!
Он пробежался пальцами по пульту управления, Экран компьютера загорелся красным, а у планера отвалились крылья. Кабина стремительно полетела к земле. Мила взвизгнула, я сгруппировался. Удар о землю при такой скорости в сминающемся металлическом контейнере скорее всего не удастся пережить и мне! Беточка, спавший в ногах Милы, проснулся и взвыл в голос.
Кричать и предпринимать что-то было бессмысленно. Спасти самолет без крыльев невозможно. Не думал, что гибель монастыря так подействует на китайца. Может быть, он был связан с братьями телепатически и теперь сошел с ума? Но к чему тогда были его терзания по поводу того, «что горит на горизонте»?
Хлопок, рывок – над кабиной планера распустился купол парашюта. Меня швырнуло на стену, но я удержался, вцепившись в кресло пилота. Мила продолжала кричать.
– Не волнуйтесь, сядем почти мягко, – запоздало , успокоил нас Дима. – Вы ведь сами просили приземляться быстрее? А где здесь найти аэродром? В режиме обычной посадки у нас было гораздо больше шансов разбиться, налетев на камень! Ровных площадок в этих местах нет!
Мы почти добрались до озера Теринам, Прежде я намеревался миновать Медонг-Гомпа, предложить пилоту посадить планер на воду, вплавь добраться до берега и вернуться в монастырь. Планер утонет, и в полном смысле концы в воду. Но теперь даже пролетать мимо монастыря было опасно. Те, кто уничтожил здания, наверняка разыскивают беглых монахов… О том, что все собратья Димы убиты, думать не хотелось. Очень странно было то, что я не чувствовал эманации боли, отчаяния, борьбы или агрессии. Складывалось ощущение, что монастырь горел сам по себе. Безлюдный, без защитников и без нападающих.
Кабина планера ударилась о камень, отскочила, перевернулась. Я вжался в стену, монах и Мила удержались в креслах благодаря ремням. Беточка, тявкнув, распластался по лобовому стеклу. Еще один удар, и стекло разлетелось вдребезги, осыпав всех хрустальным крошевом. Собака вылетела наружу, Кабина немного прокатилась по земле и остановилась. Похоже, все мы остались целы.