Потому что рядом что-то присутствовало.
– Ты ничего не чувствуешь? – обратился я к Диме Китаец покачал головой. Зубы его были плотно стиснуты. Как же! Этот и испугался – не признается. Ведь страх человека – порождение влияния Мары, бога иллюзий, мешающих ищущему путь просветляться и видеть мир таким, какой он есть. Дима изгонял свой страх, стремился преодолеть его всеми силами. Наверное, это настолько вошло у него в привычку, что любые подсознательные ощущения он не впускал в сердце…
Я вслушался в эфир, пытаясь различить колебания на другой волне – той, на которой проявляется деятельность разумных существ. И едва сдержал непроизвольный возглас.
Над нами, под нами, впереди и позади нас сновали тысячи живых существ. Странных, маленьких, деловитых, не похожих на людей – но, несомненно, разумных. Такого я не ощущал никогда прежде. Мы словно бы оказались в большом здании, скажем, в огромном многоэтажном магазине, наполненном детьми. Только существа вокруг были похожи на детей лишь отдаленно. Любознательные, живые, но куда более целеустремленные и обладающие значительным опытом.
Волосы на моей голове зашевелились. Еще до того, как стать магистром, в детстве, я опасался входить в темную комнату не из-за того, что кто-то в ней мог напасть на меня. Я был почти уверен, что даже в неведомом мраке не таятся силы, способные причинить мне вред. Об этом говорил опыт: слышали ли вы о людях которых съело нечто в темной комнате собственного дома? Но я боялся, что загадочный «кто-то» может все же оказаться в этой комнате. Таких-то историй, о духах и привидениях, мы слышали в избытке. И только факт присутствия сверхъестественного существа полностью изменит привычные законы мира, в котором я живу. Сделает его другим. Не таким привычным, не таким уютным, не таким понятным… Чужим! Сейчас я встретил нечто, совершенно не вписывающееся в рамки моего опыта, и это нельзя было объяснить никакими допущениями. Словно в лицо заглянуло привидение. Да что уж там привидение – сонм приведений. Над горами. В полном безлюдье. Когда вокруг были только скалы, облака и мороз. Неподалеку от мифических средоточий силы.
– За нами кто-то наблюдает, – прошептала Мила. – Я чувствую недоброе…
– Недоброе? Нет, что ты, совсем нет… Равнодушное, – отозвался я. – Точнее, нечеловеческое. Надчеловеческое… Вряд ли нам стоит опасаться. Возможно, это всего лишь дыхание гор…
– Мы не сможем приземлиться? – спросила девушка.
По щеке ее сбегала слеза. Может быть, и не слеза, а капля со стекла, к которому она прижималась щекой?
– Что толку? – холодно и отстраненно спросил Дима. Несомненно, он чувствовал то же, что и мы.
– Все будет хорошо. Тебе только кажется, что мы в опасности, – я постарался успокоить девушку. – Дима, скажи, а в каком районе, по преданиям монахов, расположена Шамбала?
– Возможно, где-то рядом, – скупо улыбнулся китаец. – На север от Индии и от Тибета. Но Шамбала – мифическая страна. Севернее Индии – Россия, и все это знают. К тому же спутниковые исследования гор не показали наличия каких-то тайных долин.
Перед глазами плыл плотный белый туман. И я уж не был уверен, что хорошо слышу «голоса» гор. Может быть, впереди и на самом деле скала? Крутой склон? Чей-то летательный аппарат?
– Мы не поднимемся над облаком? – спросил я молодого человека. – Не мешало бы осмотреться.
– Постараюсь, – отозвался Дима, потянув штурвал на себя. – Мы потеряем скорость, но наберем высоту.
Вакуумные насосы загудели на более высокой ноте. Планер пошел вверх.
– По-моему, это облако нигде не кончается, – тихо сказала Мила. – Ни вверху, ни внизу. Мы попалив ловушку и будем лететь здесь всегда. В этом тумане, в холоде, в месте, где ничего нет…
Планер качало. Показания альтиметра росли. Шесть тысяч метров. Очень высоко. Пора бы кончиться любому облаку. Но нет – вокруг по-прежнему держался туман.
Дима продолжал тянуть штурвал на себя. Казалось, планер остановился, завис в густом тумане. Ощущение тревоги не исчезало. Посторонний разум по-прежнему чувствовался где-то неподалеку.
Но вот облако стало чуть реже, туман просветлел. Пространство вокруг неуловимо изменилось, воздух заискрился. Вверху блеснуло солнце! Еще несколько мгновений – и планер вырвался под пронзительно синее небо, скользя над ослепительно белыми облачными полями. Девушка радостно взвизгнула – туман все-таки не был бесконечным! Даже невозмутимый китаец скупо улыбнулся.
Внизу клубились горы облаков с неровными края ми. А сбоку и сверху, там, где я ощущал присутствие, бесшумных существ, колебалось какое-то серое, едва различимое взглядом марево.
– Видишь там что-нибудь? – указав на серую пелену, спросил я Милу.
– Какая-то дымка, – спокойно ответила разом успокоившаяся девушка. – Наверное, пар.
– Тебе больше не страшно?
– При свете солнца многие страхи кажутся пустыми, – улыбнулась девушка. – Чего нам бояться?
Солнечный свет, и правда, наш великий союзник. Солнце и чистое небо – что еще нужно для счастья и уверенности в своих силах?
– Да, – согласился я. – Бояться нечего.
Но ощущение загадочного присутствия никуда не делось! Серое облако существовало – пусть и невидимое для моих спутников. И было оно совсем не простым! В нем кипела неведомая, странная жизнь.
Дима повернул планер на юго-восток. Мы заскользили над снеговыми клубами облаков, время от времени окунаясь в белый туман. Спустя некоторое время облака начали редеть, а потом исчезли вовсе. Осталось позади серое марево. Внизу, среди темных отрогов гор, под снежными пиками, сверкнула широкая река.
– Инд, – торжественно произнес Дима. – Одна из великих рек Индостана. Мы на правильном пути.
– Разве в воздухе одна дорога? – спросил я.
– Горы высоки, не каждый хребет удастся перелететь без труда. Мы полетим над долиной Инда, между хребтом Ладакх по левую руку и хребтом Заскарпо правую. После гор Ладакха мы увидим величественный хребет Алинг-Гангри, на южных склонах которого стоит монастырь, ставший мне родным.
Вокруг сияли десятки снежных вершин, похожих и не похожих одна на другую. Впереди их было особенно много. Мы добрались до Тибета – скалист крыши мира.
– Ладакх в тысяче километров отсюда, – замети я, сверяясь с картой.
– Мы одолеем их за несколько часов. Важно то что мы покинули территорию Халифата, – улыбнулся Дима. – Сейчас мы над Индией, но очень скоро окажемся в Китае. И мы вновь увидели солнце…
Глаза китайца вдруг остекленели, из уголка рта побежала тонкая струйка слюны.
– Что с тобой? – с тревогой спросил я. Дима лязгнул зубами, лицо его скривилось.
– Все нормально… – с трудом выговорил он. Руки китайца отпустили штурвал, и планер начал зарываться носом к земле. Я потянулся вперед и перехватил рукоятку штурвала, выправил полет. Благо, сообразить, куда нужно двигать штурвал, было недолго – наблюдал за работой нашего пилота я уже давно.
Мила в это время хлестнула китайца по щеке. Тот моргнул, схватил штурвал, нажал на несколько сенсоров управления компьютером. Похоже, парень пришел в себя.
Насосы планера изменили тональность звучания, в кабине стало прохладнее – не иначе, Дима выключил обогрев.
– Что с тобой случилось? – опасливо спросила Мила.
– Испугался.
– Чего? Когда было на самом деле страшно, ты не боялся, – поддержал я девушку.
– Не подавал вида, – признался китаец. – Сердце мое сжимал леденящий ужас. Страх смерти и не правильного перерождения…
Мила достала из кармана рубашки зеркальце в металлической оправе, пластмассовый гребень и начал расчесывать густые волосы. Будто бы мы уже через несколько минут окажемся в монастыре Мендонга и предстанем перед настоятелем. Приводя себя порядок, девушка повела атаку на притихшего китайца.
– Что-то не пойму я тебя, Дима. То ты говоришь, чт0 все в порядке и мне только показалось, будто над нами нависла опасность. Едва ли не трусливой дурочкой меня выставляешь. То сам впадаешь в жуткую панику. Там, в облаке, на самом деле что-то было? Это не моя разыгравшаяся фантазия?
Лицо китайца опять ничего не выражало. Он словно бы надел маску спокойствия и равнодушия.
– Не знаю… В самом деле, не знаю. Давно мне не было так страшно. А я многое видел в горах. Даже в окрестностях нашего монастыря порой встретишь такое…
– Мы ощутили чье-то присутствие, – пояснил я. – Но кто это был или что это было, сказать затрудняюсь. Прежде я не встречался с подобными существами или явлениями. Хотя повидал на своем веку немало.
– И что? Мало ли чего мы не видели в нашей жизни? Главное – опасность позади, не так ли? – робко улыбнулась Мила, закрепляя на волосах заколку. – Мы ведь целы и невредимы…
– Нет, не так, – покачал я головой. – Если человек увидел нечто странное, он должен познать его. Иначе оно может обрести власть над человеком, смекать его планы, изменить судьбу. А то, что мы видели… Точнее, ощущали… Оно полностью непонятно и Неизвестно людям. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Дело даже не в опасности – в непознанности явления.