Увидев, что информационная ценность газетных статей устремилась к нулю — репортерские домыслы Мечеслава не интересовали, — барон захлопнул подшивку, потянулся и покосился на сидящего у стены помощника.
— Вот теперь, Волеполк, имеет смысл прогуляться в полицейское управление. Нам есть о чём поговорить.
— Заявим об исчезновении Белой Дамы, господин барон?
Старый служака стряхнул с себя дремоту и резко поднялся на ноги. Мечеслав усмехнулся шутке и тоже встал со стула.
— Совпадения бывают редко, Волеполк. У нас пропала Светозара, у челов — девчонка. Надо проверить, не связаны ли эти события между собой.
— И что мне говорить?! — Кусков разъярённо посмотрел на заместителя начальника управления. — Что?
Повышенные тона в разговоре с начальством следователь позволял себе не часто, очень редко, если быть честным, и только по серьёзному поводу. На сей раз причина раздражения была весомой: Кускову приказали подумать, что говорить журналистам в понедельник насчет дела Риммы Симонович.
— У нас есть пресс служба, пусть отдуваются!
— Леша, ты ведёшь это дело, дай им хотя бы какой то материал.
— Ты знаешь, какой материал у меня есть.
— Рассказывать правду… э э… — замначальника потер нос. — Э э… преждевременно. Как мне кажется.
— А говорить неправду я не умею, — быстро сориентировался Кусков.
— Неужели?
— Честное слово.
— Тебе, между прочим, тридцать шесть, — припомнило начальство.
— Угу.
— Пора бы научиться врать.
— Это приказ?
— Это пожелание. — Заместитель начальника управления усмехнулся. Он помнил Кускова ещё сопливым стажером, был его куратором, а потому позволял Алексею некоторые вольности. Но в определённых пределах. — А приказ таков: подумай, чем ты можешь помочь пресс службе. Нужно потянуть время.
— Понятно, — пробубнил следователь.
— А чтобы тебе не было скучно, поговори с парой очкариков.
— Что за очкарики? — насторожился Кусков.
— Какие то видные психологи. — Начальство поморщилось. — Услышали о Симонович и примчались. Мне звонили коллеги из Москвы, очень просили посодействовать.
— А наши обстоятельства?
— Это свои люди, проверенные, с самыми лучшими рекомендациями. Они неоднократно помогали полиции и вообще… с большими связями. — Замначальника вздохнул. — Не буду говорить, кто за них просил, но поверь — фигура значимая. В общем, суть такая: с ними можешь быть откровенен.
— Понятно, — повторил Кусков.
— Профессор Скоконь, судебная психиатрия. — Барон протянул следователю визитку. — А это мой коллега доктор Бурцев.
Полицейский мрачно оглядел гостей и махнул рукой на стоящие у стола стулья: «Присаживайтесь!» Сам плюхнулся в кресло и повертел в руке визитку.
«Учёные… Как же! Ну этот, красавчик, ещё ладно. Если забыть о шраме на шее, то может сойти. А вот второй, молчаливый, — чистый громила».
Мощным телосложением Волеполк не отличался, однако от Кускова не укрылись ни его выправка, ни точные движения, ни внимательный взгляд.
«Скорее уж телохранитель, а не коллега…»
А вот барону чел понравился. Чувствовалось, что самостоятельный и хваткий. Зазнайства нет, но в себе уверен. Профессионал.
Потому он улыбнулся и предложил:
— Называйте меня Мечеславом.
— Чем могу? — осведомился Кусков.
— Мы с коллегой находились в Новосибирске на конференции. Услышали о происшествии с Риммой Симонович и решили прилететь. Нас заинтересовал случай внезапной и необъяснимой потери памяти.
— Вот так взяли и решили?
— Что вас смущает? Полицейский покачал головой:
— Не всякие учёные могут себе позволить взять и сорваться с места.