– Скажите, что значит слово "иоррт"?
– Да ведь это древнемарсианское название нашей Земли. А почему вы спрашиваете?
– Просто так.
Трубка выпала у него из рук.
"Алло, алло, алло, – повторяла она, пока он вглядывался в зеленую звезду. – Биттеринг! Отзовитесь, Гарри!"
Дни шли, полные железного лязга. Он собирал железный каркас ракеты с неохотной помощью троих равнодушных мужчин. Через час он уже чувствовал себя усталым, должен был отдыхать.
– Это действует горный воздух, – говорили ему, смеясь.
Через несколько дней жена сказала тихо:
– Гарри, запасы кончились. Ничего не осталось. Я принесла тебе марсианскую пищу.
Биттеринг тяжело сел. Взял сандвич, развернул, осмотрел, начал есть.
– Отдохни сегодня, – говорила жена. – Нынче так жарко. Дети хотят идти на канал, поплавать. Идем с нами.
– Нельзя тратить время.
– Только часок, – настаивала она. – Купанье тебе поможет.
Солнце жгло, день был безветренный. Они шли по берегу канала, отец, мать, дети в купальных костюмах. Потом сели. В глазах жены и детей Гарри увидел золото. Раньше они не были золотыми. Его пронизала дрожь, растаявшая в лучезарных потоках зноя. Гарри вытянулся на траве. Он слишком устал, чтобы бояться.
– Кора, – спросил он, – давно ли глаза у тебя стали золотыми?
– Они всегда были такими.
– Нет. Три месяца назад были карие.
Они лежали на солнце.
– А у детей? – спросил он. – Тоже золотые?
– Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется.
– Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! – Он засмеялся. – Пойдем купаться.
Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии.
Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. "Там, на равнине, – думал он, – струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости…"
На берегу сидел маленький Дэн, глядя на отца.
– Утха, – сказал он вдруг.
– Что ты говоришь? – спросил отец.
Мальчик улыбнулся.
– Ты же знаешь. Это по-марсиански "отец".
– Где ты этому научился?
– Не знаю. Нигде. Утха!
– Чего ты хочешь?
Мальчик не решался сказать.
– Я… Мне хотелось бы… переменить имя.
Мать подошла к ним.
– Разве имя Дэн тебе не нравится? Почему?
Дэн нетерпеливо шевельнулся.
– Вчера ты кричала: "Дэн, Дэн, Дэн!", а я словно и не слышал. Думал, что это не ко мне. У меня есть другое имя, и я хочу им называться.
Биттеринг слушал внимательно, с бьющимся сердцем.
– Какое же это имя?
– Линнл. Красивое, правда? Можно мне так называться? Можно? Ты позволяешь?
Биттеринг вытер себе лоб. Он думал о ракете: строил ее одиноко, одинокий даже среди собственной семьи, слишком одинокий… Услышал слова жены: "Почему бы нет?" Услышал собственные слова: "Конечно, можешь называться так".
– Э-э-э-эй! – обрадованно завопил мальчик. – Я Линнл! Я Линнл! – И заплясал через весь луг.
Биттеринг взглянул на жену.
– Зачем мы сделали это?
– Не знаю, – ответила она. – Он хорошо придумал, правда?
Они пошли в горы. Бродили по древним, извилистым, мозаичным тропинкам среди все еще бьющих фонтанов. Они очутились перед небольшой заброшенной марсианской виллой с чудесным видом на долину. Она стояла на вершине холма. Веранда из голубого мрамора, обширные залы, в саду – бассейн. Здесь было прохладно. Марсиане не признавали больших городов.
– Как здесь хорошо! – воскликнула жена Биттеринга. – Что, если провести тут все лето?
– Вернемся, – ответил он. – Вернемся в поселок. С этой ракетой еще много работы.
Однако в этот вечер его не покидали мысли о прохладе виллы из голубого мрамора. С течением времени ракета начала терять смысл.