Будакер справится, он человек немолодой, осторожный и предусмотрительный, его никто не отвлечет от выполнения моего приказа и не собьет с пути, потому я некоторое время якобы ехал по его следу, пусть так думает сэр Ланкашнер со своими рыцарями, а потом резко свернул и долго несся, пока впереди не заблистала под суровым северным солнцем железнобокая конница под пышными знаменами Победоносной и Познавшей радость побед.
До границы с герцогством что-то около двух дней пути, ладно, не получилось одновременное вторжение, но это для меня не получилось, а для местных с их восприятием времени разрыв даже в неделю — одновременное…
Бобик бежал вдоль колонны, пугая коней и создавая беспорядок, мы на Зайчике спешили следом, эльфийка извертелась в моих объятиях, рассматривая огромными пугливыми глазами массу огромных страшных людей, с головы до ног закованных в толстое железо.
Во главе армии двигается, как и положено, все руководство. Их издали видно не только по знаменам, что везут за ними гордые оказанной честью прапороносцы, но и по великанским коням, укрытым особо красивыми попонами, между ушами торчат красивые султанчики, а на шлемах рыцарей развеваются пышные хвосты разноцветных перьев.
Бобик пронесся вперед, сразу по запаху учуял своего друга.
Конь сэра Клемента сперва шарахнулся в испуге, но Фицджеральд удержал, погладил Бобика, для этого почти не пришлось наклоняться, оглянулся в удивлении:
— О, ваше высочество!
— О, — сказал я, — кого я вижу!
Ко мне повернул коня сияющий граф Меганвэйл, поклонился, а за ним его неизменные соратники: граф Арнубернуз, Фродвин и Буркгарт, чуть позже подъехал барон Хельмут, еще громаднее, чем обычно, в боевых доспехах, могучий и широкий. Под ним тот же брабант, что не брабант по месту рождения, но все-таки брабант, великанский и толстоногий, однако уже доказавший, что может долго и без видимой усталости идти хоть шагом целые сутки, хоть галопом, пусть и недолго.
Я сказал весело и приподнятым тоном:
— Дорогой граф, как вам ваше войско?
Меганвэйл вскрикнул счастливо:
— Выше всяких ожиданий!.. Но, правда, командующим по моей просьбе остается доблестный и благороднейший сэр Клемент. Он лучше знает ваши планы, а я, с вашего позволения, вступлю в права, когда будем возвращаться в Варт Генц…
Я сказал с видимым огорчением, хотя именно на такую реакцию и рассчитывал, она вообще-то и заложена в моем далекоидущем замысле:
— Жаль, граф, но вы, как всегда, принимаете самое мудрое и осторожное решение, что неизменно приводит к блистательным победам!
Его соратники подъезжали по одному, я приветствовал всех, как друзей, с которыми так давно не виделся и с которыми так много вместе пережито, как в войне с королем Гильбертом, так и в событиях в самом Варт Генце.
Приблизились и остановились в стороне Габрилас, Елиастер, Фитцуильям и другие командиры отрядов. Я приветствовал их так же сердечно, мы все — рыцари, а значит — один класс, одна семья, пусть даже наши королевства и называются по-разному.
Ничего, мелькнула мысль, герцог Ульрих уже послал эмиссаров ордена в Варт Генц и Скарлянды. Дисциплина и строгий устав спаяют наше образование еще крепче…
Позади всех я заметил барона Бальдфаста Бредли. Уже немолодой, но самый бедный из военачальников Меганвэйла, битый и повидавший жизнь, из некогда очень знатного и богатого рода, но давно растерявшего все земли и влияние.
Я кивнул ему дружески, но ничего не сказал, продолжал общаться с высшими военачальниками, сообщил им, наконец, изнывающим от нетерпения, что отныне в нашем войске будут и эльфы, это у меня пробный образец, пока на должности пажа, а после распробования решу, как их лучше встроить в наш мир, чтобы и они строили, хотят этого или нет, Царство Божье на земле.
Наконец, сообщив, что еще раз взгляну на войско, пустил коня вскачь, отыскал борона Бредли и кивком отозвал в сторону.
Тот подъехал, настороженный и собранный, поклонился:
— Ваше высочество?
— Барон, — сказал я доверительно, — я никогда не забуду вашу доблесть и то гражданское понимание ситуации, которое вы проявили в те трудные дни во время зарождавшей смуты в Варт Генце…
Бредли поклонился снова, но смолчал, не зная, что можно сказать, а чего нельзя, ибо он в самом деле действовал хотя и строго по моему приказу, но не всякий лорд, даже преданный мне, решился бы зачистить королевский дворец с такой решительностью и решимостью не оставлять проблем на будущее.
— Сейчас самое время вознаградить вас, — сказал я, — тогда было бы слишком явно, а сейчас… вполне. Пока ничего определенного сказать не могу, но вы получите в герцогстве обширные и богатые земли.
Он воскликнул оторопело:
— Ваше высочество!
— Только держите это в тайне, — предупредил я.
— Да, ваше высочество… конечно, ваше высочество!
— Вы не задаете лишних вопросов, — сказал я, — и строго выполняете все приказы. Потому, сэр Бредли, по окончании этой… кампании вы будете повышены в звании. Это будет несколько запоздалая плата за вашу стойкость и твердость в Варт Генце, где у меня было не так уж много опоры.
Он выдохнул со всей искренностью:
— Ваше высочество!..
— А сейчас вернитесь в войско, — велел я, — и будьте готовы, если понадобится, для нестандартных боевых действий. Я не хочу проливать лишнюю кровь, как этого удалось избежать в Варт Генце! И хочу обойтись и здесь самыми малыми потерями. А если удастся, то и без них.
Он поклонился:
— Ваше высочество, я выполню все, что прикажете.
Я кивнул:
— Отлично. Возвращайтесь в строй, барон.
Глава 11
Эльфийка иногда извертывалась, чтобы посмотреть мне в лицо, очень уж добросовестно старается понять мотивы и поступки людей, чтобы было о чем доложить по возвращении. Я только хмыкал, мы сами не знаем, что нами движет, куда уж эльфам или всяким простым ангелам нас понять.
— А сейчас куда ты? — пропищала она навстречу свирепому ветру.
— А я Бобика изображаю, — ответил я ей в оттопыренное ухо. — Человеческого бобика, что на побегушках.
— Почему?
— А больше некого, — пояснил я. — Но над этим работаю. Очень даже усиленно. Мы добросовестнее и с полной отдачей работаем над тем, как тяжелую и неинтересную работу перепихнуть на кого-то, кто еще дурнее нас…
Она пикнула:
— Странные вы существа.
— Потому и цари природы, — пояснил я.
Она недовольно завозилась, пропищала:
— Кто вам такое сказал?
Я хотел привычно сослаться на Господа, но у эльфов это вызовет отторжение и неприязнь к Творцу, потому сказал с твердостью в голосе и звучностью в тембре:
— Это самоназвание!.. Которое, кстати сказать, мы уже отстояли и доказали.
Она пискнула:
— Ты сам сказал, что величие народа не измеряется его размерами!
— Подслушивала? — изумился я. — Вот поросенок… Лапушка, я понимаю твой детский эльфийский национализм, все здоровые особи проходят через этот стаз, но когда начнешь взрослеть, то обязательно откажешься от него, хотя сейчас мне и не поверишь… Потому не буду с тобой спорить, а то в процессе дискуссии пооткусываю твои торчащие длинные ушки, что так и лезут мне в рот.
Она съежилась, но через некоторое время кончики ее нежных розовых ушек снова начали задевать мои губы, и я опять напоминал себе, что надо держаться и не хватать их, как голодная рыба хапает всей пастью сладкого червячка.
Зайчик идет могуче, разогрелся, как и эльфийка в моих руках, что вроде бы не двигается. Бобик отрывается иногда так далеко, что видим только черную точку.
Однажды почуял нечто и вообще исчез, я встревожился и хотел поторопить Зайчика еще, но далеко впереди открылась долина с дорогой, по которой двигается колонна пеших воинов.
— Ура, — сказал я. — А вон и Бобик…
Бобик промчался вдоль колонны, оттуда оглянулся на меня с некоторой растерянностью.
— Вперед, — велел я, — но теперь уже по дороге!
Мы свернули и снова мчались достаточно долго, пока далеко впереди не показался арьергард конного войска.
— Эй, — сказал я эльфийке над ухом, — а ну марш мне за спину!
Она спросила испуганно:
— Что случилось?
— А то, — сказал я сварливо, — что все на тебя смотрят, а не на меня!.. Завидно.
— Завидовать нехорошо, — сказала она по-детски серьезно.
— Ладно, — уточнил я, — мне нужно отдавать им указания и приказы, и я хочу, чтобы запомнили именно их, а не какие у тебя прекрасные глаза… а они в самом деле… ну, ничего, и какие у тебя ресницы!
Она испуганно попискивала, когда на полном скаку я взял ее в объятия и пересадил за спину, где она сразу ухватилась, как клещ, и прижалась к спине, укрываясь от ветра.
— Натяни капюшон, — предупредил я. — И не строй глазки! Это может сорвать военную операцию. И не из-за таких, как ты, начинались войны…