— Я жду ответа от главы государства и в качестве Диктатора суверенного Кореллианского Сектора призываю всех кореллиан к преданности и повиновению, мне.
Снова возникло изображение мертвой головы с кинжалом в зубах, зазвучала воинственная музыка, и экран погас..
— Хэн, Хэн. В его руках наши дети. У него наши дети. И мы… мы не можем выполнить его требования. Мы просто не вправе. — Молодая женщина взглянула на мужа. В глазах ее стояли слезы.
— Я знаю, — проговорил Хэн. Каждое слово разрывало ему сердце, — Даже если мы и выполнили бы его требования, это бы не помогло.
И действительно, даже если Лея произнесла бы те слова, которые от нее требуют, и подтвердила бы независимость Кореллианы, разве это помогло бы? В крайнем случае, ее отстранили бы от должности, но скорее всего арестовали бы, обвинив в государственной измене, а признание независимости Кореллианского Сектора не ратифицировали. И это было бы только справедливо. И слепому видно, что нельзя допустить отделения Кореллканы, иначе вся Новая Республика может рассыпаться, как карточный домик. Даже неудачная попытка может быть представлена, как благородная и героическая борьба патриотов за свержение тирании, которая наверняка потрясет основы Новой Республики. Возможно, роковым образом. А сколько людей погибнет в гражданских войнах и мятежах? Сколько детей будет умерщвлено в этих схватках?
— Я понимаю, что мы не должны идти ему навстречу, — повторил он, и каждое слово обжигало ему глотку. — Но разве мы можем оставить их у него в руках?
— Это самое ужасное, самое плохое! — вмешалась Дракмус. — Тракен еще больше увязает в преступлениях против собственных родственников, против собственного Логовища и клана.
— О чем ты там толкуешь, Хунчузук? — повернулась к ней Клейвиц, в устах которой обращение «Хунчузук» вовсе не звучало, как комплимент.
— Разве вам неизвестно, досточтимая Клейвиц? Ведь Тракен Сал-Соло одной крови с Хэном Соло, с детьми Леи Органы Соло! Они так же близки по крови, как два клана одного Логовища! Он угрожает собственным родственникам!
— Не может быть! — воскликнула пожилая селонианка. — Как только земля носит такое чудовище! Я поражена! Очень многое меня удивляет! Тракен просит вас подтвердить суверенитет Кореллианы! А разве его признали, этот суверенитет? Я не понимаю, но я должна понять.
— Тракен Сал-Соло лгал, — произнесла Дракмус, не скрывая отвращения к негодяю. — Он говорил вещи, которые не соответствуют истине, ради собственной выгоды. Половина его слов откровенная ложь или же правда, преподнесенная так, что она хуже лжи.
— Невероятно! Он сказал, будто…
— Замолчите! Вы обе! — прикрикнула на селонианок Мара. — Все вероятно, и этот подлец доказал это. — Указав на Хэна и Лею, она продолжала: — Он причинил боль этому мужчине и этой женщине, а также их детям. Уважайте их тоску и тревогу. Ступайте прочь! Дайте им возможность прийти в себя после такого известия. Продолжайте свои глупые дебаты где-нибудь в другом месте!
— Ни в коем случае! — воскликнул Хэн. Гнев против собственного родича, низость поведения его же кузена неожиданно обрушился на иную цель, которая была под рукой. Он вдруг понял, что слова могут служить в качестве оружия, направленного против этих болтливых, на первый взгляд разумных существ, которые стояли перед ним. — Оставайтесь здесь! Вы, Клейвиц, как вы смеете осуждать Тракена Сал-Соло за то, что он держит в заложниках собственных родственников ради своей выгоды? А разве вы не делаете то же самое? Разве вы не держите нас в плену?
— Но, но… вы не мои сородичи, вы не одной со мной крови!
Ткнув пальцем в Дракмус, Хэн продолжал резать правду-матку:
— Зато она одной с вами крови! Но вы ее поработили, вы удерживаете нас и заставляете ее участвовать в подлом деле, уговаривая, шантажируя нас. Она спасла мне жизнь, а я спас ее.