— Тссс! — зашипела на мужа Лея.
— Теперь же он в нашем распоряжении. Скоро мы получим и репульсор Кореллианы. Понимаю, что все эти устройства вам неизвестны. Достаточно сказать, что с помощью этих мощных механизмов мы сможем защитить себя от любого агрессора, кем бы он ни был.
— Неужели у легионеров планетарный репульсор Дролла? — спросила у Клейвиц Дракмус. — Как же это могло случиться?
— Второе наше достижение имеет, так сказать, частный характер, — продолжал Тракен. — Мы спасли троих детей Леи Органы Соло, главы государства вышеупомянутой Новой Республики.
Хэн почувствовал, как побледнело его лицо, а сердце превратилось а кусок льда. Посмотрев на жену, он понял, что она испытывает то же самое.
— Мы вырвали их из рук нелюдей, которые держали их в плену, — продолжал Сал-Соло. — Они живы и здоровы и находятся рядом со мной. Я с нетерпением жду возможности передать детей их родительнице. Но прежде всего она должна сообщить нам, где она находится. Ей следует выйти из подполья и заявить о своем признании свободы Кореллианского Сектора. Хочу показать вам голографическую запись, подтверждающую тот факт, что мы владеем репульсором и что дети находятся у нас в руках.
— Ну что за подлая, низкая тварь! — вырвалось у Хэна. — Врет, как сивый мерин!
Экран снова потемнел. Затем на нем появилось изображение внутренности огромного серебристого цилиндра, снятого снизу. Изображение все так же было расплывчатым, но, несмотря на это, достаточно четким. Оператор голокамеры показал десантный корабль и «Сокол», находящихся на основании цилиндра. Занятые делом, люди в форме расхаживали вокруг обоих судов. Затем на экране появилось изображение шести огромных кубов, окружающих седьмой, еще огромнее, устремляющихся куда-то вверх. А наверху виднелось небо.
— Очень похоже на наш репульсор, — начала Дракмус, но осеклась, заметив сердитый взгляд Клейвиц.
В видоискателе голокамеры снова появилось днище репульсора, затем крупным планом была показана группа подавленных фигурок, стоящих и сидящих в ограниченном пространстве, похожем на загон для скота.
Вместо этого изображения затем появилось другое — грустные лица крупным планом.
Это были дети, сгрудившиеся в тесном пространстве, ограниченном силовым полем. Чубакка же, Эбрихим и какой-то дролл-самка, незнакомый Лее, помещены были рядом. Перемещаясь от одного человека к другому, камера показывала их отдельно. Лицо Джесина мрачно, но решительно. Озабоченная Джайна смотрела на младшего брата, который впился сердитым взглядом в камеру. На лице его были следы слез: видно, он совсем недавно плакал. Наконец появился и Тракен с холодной усмешкой на губах.
Лея с трудом сдерживала слезы, а Хэн почувствовал комок в горле. Дети в руках у Тракена. Он украл детей, его, Хэна, детей. Его плоть и кровь. Душевная тоска, страх за детей, ужас превратились в холодную ярость, при которой сохраняется ясность мыслей. Ну уж, нет. Тракен не получит того, чего он добивается.
Камера скользнула по второму дроллу и, наконец, задержалась на Чубакке. В позе, выражении лица вуки было нечто такое, что внушало Хэну надежду. Выпрямившись во весь, рост, он смотрел прямо в глазок камеры, оскалив при этом зубы. При виде его совсем не создавалось впечатления, что он подавлен или в отчаянии. И Хэн понял, что Чубакка что-то задумал. Что у него есть какой-то козырь.
На экране вновь появился первый кадр, где Тракен был изображен сидящим в командном отсеке.
— Полагаю, кадры…остаточно убедительно показыва…, что я говорю правду, — продолжал он; из-за помех некоторые слова звучали нечетко.