Она рисковала своей жизнью ради меня, а я — ради нее. Она пообещала мне защиту своих сородичей. Мы жили и сражались рядом. Нет, это не кровное родство, но это узы дружбы. Мы имеем право на то, чтобы выполнять обязательства друг перед другом, право на взаимное уважение. Мы были союзниками в борьбе против вас и вашего Верховного Логовища. Теперь же вы заставляете ее плевать на своих союзников против ее воли ради вашего собственного удовольствия.
— Уважаемый Соло, прошу вас, не продолжайте! — взмолилась Дракмус.
— Я буду, буду продолжать! — сказал Хэн, обращаясь к Дракмус. — Вашей расе свойственна правдивость, лгать вы не умеете. Признайтесь откровенно, разве есть хоть слово неправды в том, что я сказал?
Дракмус внезапно стала меньше ростом, пришибленнее.
— Нет, нет ни одного слова неправды, — ответила она.
Неожиданно на Хэна сошло озарение. У него вдруг появилась идея. Возможно, он ошибается, но если он прав и сумел понять психологию селониан, то… Ну конечно же.
— Тогда скажите мне правду, — произнес он. — Вот вы, Клейвиц. Расскажите о своем репульсоре. Кто им управляет? Чьи лапы нажимают на кнопки?
Клейвиц настороженно посмотрела на Хэна Соло:
— Ну конечно же, честные селониане.
— Но какие именно? — допытывался он. — Они ваши союзники? Принадлежат к Верховному Логовищу?
Наступила долгая пауза. Клейвиц, застыв неподвижно, переводила глаза с Хэна на Дракмус и обратно. Неожиданно ее бакенбарды вздрогнули, на долю секунды она выпустила свои когти.
— Я не должна об этом говорить.
Хэн почувствовал злую радость. Он понял, что победил. Но он не может сдавать карту. Карты в руках Дракмус. Наступил решительный момент. Дракмус может сделать вид, что не слышала его слов, но может поступить и иначе…
— Вы ошибаетесь, досточтимая Клейвиц, — прошипела Дракмус, цедя слова сквозь плотно сжатые острые зубы. — Вы ошибаетесь до самой глубины вашей души, покрывшей себя позором. Вы должны об этом говорить. Вы должны сказать многое.
— Я… я не должна больше ничего говорить.
— Так кто же? — требовательно произнесла Дракмус. — Кто управляет репульсором? Мы капитулировали перед вами, потому что вы продемонстрировали нам свою мощь. Но мощь-то принадлежит совсем не вам! Это бесчестно! Так кто же хозяин репульсора?
— Я не должна больше ничего говорить.
— А я требую, чтобы вы мне ОТВЕТИЛИ! — гремела Дракмус, тотчас выросшая до размеров разгневанного вуки. Глаза ее метали молнии, шерсть ощетинилась. Она выпустила когти, оскалила зубы и в гневе размахивала хвостом. — КТО?
— Это… Это они — это… Изгои. Сакорриане. Селониане, живущие под властью Тройки.
— Клянусь всеми пылающими звездами, — прошептала Мара. — Сакорриане. Тройка. Поверить не могу.
В комнате снова воцарилась тишина, но тишина эта кричала, была невыносима своей мертвенной пустотой.
— Если бы какой-нибудь чужак, человек, для которого ложь — вторая натура, сказал мне нечто подобное, то я, как и уважаемая Шейд, отказалась бы поверить этому, — проговорила Дракмус тихим, но угрожающим, как далекий раскат грома, голосом. — Но вы, селонианка, говорите мне эти слова, и я вынуждена верить. Слова эти для меня тошнстворны. Мне противно слышать эту правду.
Клейвиц опустилась на четвереньки и припала к ногам Дракмус. Совершенно очевидно, это было не простое раболепие. Клейвиц подчинялась Дракмус и просила о пощаде.
— Поднимайтесь, — резко пролаяла Дракмус. — Поднимайтесь и идите со мной. Пусть и остальным будет противно. Пусть и остальные услышат правду. И тогда дни Верховного Логовища сочтены.
Встав на задние ноги, Клейвиц низко поклонилась Дракмус. Но та не удостоила ее ответом. Подняв высоко голову, она вышла из комнаты, забыв про людей.