– Привязал нам к хвосту банку, и с тех пор мы громыхаем при каждом движении. – Он отвел в сторонку Фрауде и Ристори. – Как вы думаете, это то, что мы искали?
– Вполне может быть, – ответил Ристори.
– Тогда как оно подает сигнал?
– Возможно, эта разновидность устройства сродни моим эхо-буйкам, – предположил Фрауде. – Или еще – оно может работать за счет своего рода ракеты, связанной с передатчиком. Допустим, прибор родом с Тиборга, что логично. Когда мы прыгнули оттуда, была запущена первая ракета. Она ушла за нами в нуль-пространство, наведенная на сигнал, который испускает на редкость сложное произведение электроники вон там, затем выпрыгнула обратно, в какое бы нормальное пространство мы ни вышли. Возможно, следующая ракета была выпущена, чтобы присоединиться к ней. Эта вторая перешагнула бы первую и прыгнула вместе с нами, когда мы покидали следующую систему. Или вторая ракета заменила первую. Но это угрожало бы постоянным истощением топливных и двигательных ресурсов. Каждая ракета, зонд, как бы они их ни называли, посылала сигнал назад своей товарке. Затем та в свою очередь передавала сигнал, пока он, в конечном итоге, не дойдет до Бертла.
Весьма замысловато. Моим эхо-маякам до этого далеко. Так что я сомневаюсь, что система произведена на Тиборге. Скорее всего, предоставлена Конфедерацией или, может быть, одним из научных миров. В любом случае это то, что я планирую бессовестно присвоить, когда мы вернемся на Камбру.
Подошедший Ньянгу слышал большую часть рассуждений Фрауде.
– Следовательно, в свое время в эту систему вынырнет очередной зонд?
– Именно, – кивнул Фрауде. – Что доставит нам захватывающее занятие – найти металлическую зубочистку в звездной системе. Это может потребовать некоторого времени.
– Например, вечности, – согласился Ристори.
– А может, и не зонд, – протянул Ньянгу. – Может, пара линкоров.
– Почему? – удивился Фрауде.
– Скажем, определенная дата… и определенное событие… на Тиборге миновали.
– Вот дерьмо! – Гарвин вспомнил о бомбе.
– Я бы ожидал худшего… Или вообще ничего, если мы достали тех, кого надо, – сказал Ньянгу. – Но, думаю, не повредит вывести нана-боты на край атмосферы, и чтобы все датчики исправно мигали. Чаке и его экипажам в любом случае не мешает поразмяться.
– Хорошая мысль, – закончил Гарвин. – Теперь давайте раздавим этот прыщ и посмотрим, что мы на самом деле имеем. Смотрите, пусть техники работают осторожно. Ублюдки могли заминировать его, чтобы отбить любопытство.
Сгустились сумерки, близился конец первой полувахты, и Эрик Пенвит уже предвкушал смену. Он был голоден, и болел все еще не заживший бок. Артисты находились внутри, большинство все еще в столовой, и вытоптанная поляна перед «Большой Бертой» пустовала.
Краем глаза Пенвит уловил короткую вспышку. Рефлекторно, на случай, если у этого мира вдруг окажутся клыки, он отступил назад в шлюз. Затем взял бинокль и снова выглянул.
На краю поляны, где росли низкие деревья, появились две фигуры. Темную кожу существ покрывали густые волосы, почти мех. Стояли они полувертикально. Эрик уловил блеск чего-то на шее одного из них – кусочка минерала на ремешке, что ли? Потом пришельцы исчезли.
Пенвит подумал об имени, которое он дал системе, планете, и криво усмехнулся. Может быть. А может, и нет.
Пять дней спустя пилот одного из нана-ботов заметил интересную вещь. Или, точнее, три интересные веши – не зонды, а некогда принадлежавшие Конфедерации боевые крейсеры.
Гарвин приказал ботам притаиться за пределами атмосферы и ждать приказаний.
Через несколько минут ожил передатчик Кекри. Ньянгу, готовый к этому, отправил несколько уже закодированных посланий – не совсем тем шифром, что был встроен в машинку, а похожим на него.