Юноша
Я крепко верю
В свою удачу. Пляской колдовскою
Не усыпить меня. Чтоб сладить с дремой,
Я ногу проколю себе копьем.
Старик
Не надо, ибо плоть боится боли;
А лучше снова подними свой парус
И прочь плыви! Оставь родник для тех,
Кто стар и дряхл, как я.
Юноша
Нет, я останусь.
Хранительница источника испускает крик ястреба.
Вновь эта птица кличет!
Старик
Нет, не птица.
Юноша
Но я же слышал ястребиный крик;
Откуда он? Когда я шел сюда,
Огромный серый ястреб налетел
Внезапно с неба; много ястребов
Спускал я на добычу, но такого
Не видывал. Он словно разодрать
Меня стремился клювом – иль ударить
Крылом. Пришлось мне обнажить свой меч,
Чтоб отогнать его. Он полетел
Прочь, от скалы к скале. Я вслед за ним
Бросая камни, с добрых полчаса
Шел по горам, покуда не набрел
На это место. Тут исчез мой ястреб.
А жаль – его бы приручить неплохо.
Старик
Не птица пред тобой была, а сида –
Колдунья с гор, безжалостная ведьма,
Она тут часто между скал блуждает,
Губя и в грех вводя. Ее завидя,
Воинственные женщины с холмов
Приносят жертвы ей и точат копья.
Тот проклят, кто посмеет заглянуть
В ее глаза сухие. Не надейся
На поступь гордую и твердый голос:
Будь самый ты удачливый из смертных,
Остерегись! Для тех, кто полон жизни,
Она всего опасней; старики
Уж прокляты. Проклятием бывает
Любовь, которую не удержать,
Иль ненависть, примешанная к страсти,
Или она детей у вас убьет
И вы их вдруг найдете у порога –
Растерзанных, в крови, – или безумье
Заставит вас самих убить дитя
Своей рукою.
Юноша
Ты сюда приставлен
Отпугивать пришельцев? О старик!
Ты высох, как сухие эти листья
Безжизненные…
Хранительница источника вновь испускает крик ястреба.
Снова крик раздался.
Он вырвался из горла этой девы;
Но почему она кричит, как ястреб?
Старик
Вскричала не она – вскричало горло,
Вернее, некий дух вскричал из горла;
Теперь я понимаю, почему
Весь день она так странно цепенела.
Взгляни – ее трясет как в лихорадке,
В нее вселился кто-то. В этом жутком
Беспамятстве она убьет, предаст –
И ничего потом не будет помнить,
Сгребая тупо сор листвы увядшей;
Но листья будут влажны – потому что
Вода как раз в то время приходила;
Припадок этот – предзнаменованье:
Сейчас раздастся плеск. Прочь, прочь отсюда!
Оставь меня! Я стар – я ждал всю жизнь;
И если не сейчас, то никогда
Уж не дождусь. Прихлынет, может быть,
Лишь пригоршня воды.
Юноша
Я удержу
Ее в ладонях, и мы выпьем оба;
И крохотную горстку – пополам
Разделим.
Старик
Поклянись: я выпью первым.
Ведь юность алчна – если что пригубит,
До капли выпьет. Не гляди туда;
Она, почуяв, обращает очи
На нас – и страшен взор ее нездешний,
В нем кротости девичьей нет следа.
Он прикрывает ее лицо. Хранительница источника отбрасывает плащ и встает. Ее одежда под плащом напоминает оперенье ястреба.
Юноша
Что смотришь на меня, как ястреб грозный?
Будь ты колдунья, птица или дева,
Я не боюсь тебя.
(Он подходит к засыпанному листьями водоему, возле которого она сидела.)
Что хочешь делай,
А я отсюда не уйду, покуда
Не сделаюсь и сам, как ты, бессмертным.
Он садится на землю, а Хранительница источника начинает танец ястреба. Старик засыпает и спит, а она танцует.
Первый Музыкант (напевает или говорит нараспев)
О Боже, оборони
От яростного пришельца,
Что в нашу кровь проникает.
Танец продолжается. Юноша медленно встает.
Первый Музыкант (говорит)
Уже безумье овладело им,
Он побледнел, он начал спотыкаться.
Танец продолжается.
Юноша
Дичись, как хочешь, сумрачная птица –
Ты будешь на моей руке сидеть.
Иные королевами звались,
А сделались ручными.
Танец продолжается.
Первый Музыкант (говорит)
Там плеснуло!
Родник забил. Вода бежит, вода!..
Он тоже слышал плеск и повернулся.
Хранительница источника вдруг убегает. Юноша роняет копье и словно во сне устремляется за ней.
Музыканты (поют)
Вовеки он не вернет
Тот миг, что вернуть нельзя,
Жалей или не жалей;
А мог бы жить без забот,
Лаская старого пса,
В кругу родни и друзей.
Старик подползает к источнику.
Старик
Они опять ввели меня в обман,
Источник пуст, хоть камни потемнели;
Вода прихлынула, пока я спал,
И вновь ушла. Проклятье вам, плясуньи;
Всю жизнь вы лишь морочили меня.
Откуда столько зла в тенях бесплотных?
Юноша (входя)
Она скользнула между скал и скрылась.
Старик
Она тебя хотела увести
От родника. Взгляни, как потемнели
Каменья там, на дне. Вода ушла –
Ни капли не осталось.
Музыканты восклицают: «Айфа! Айфа!» и ударяют в гонг.
Юноша
Чьи там крики?
Кто там гремит щитами за горой?
Старик
Она на бой с тобою подняла
Воительниц с холмов – царицу Айфу
С дружиною; отныне до могилы
Не знать тебе покоя.
Юноша (прислушиваясь)
Звон оружья!
Старик
Не уходи. Край этот заколдован.
Поверь: мне больше нечего терять,
Я правду говорю.
Юноша
Я в бой вступлю!
Он уходит, ступая не так, как прежде – словно во сне, а твердо – с копьем на плече и воинственным кличем:
Кухулин в бой идет, сын Суалтама!
Музыканты встают; один выходит на середину со свернутым покрывалом, другие разворачивают его. Все это сопровождается пением. Под прикрытием покрывала Старик покидает сцену. Когда пьеса идет под музыку мистера Дюлака, Музыканты не встают и не развертывают покрывала до слов: «Горька у мудрецов судьба».
Песня для развертывания и свертывания покрывала
Друзья, сойдемся вместе,
Продолжим разговор;
Я встретил злобный взор
В безлюдном диком месте –
Безжалостный, бесслезный взор.
Мой выбор прост и ясен:
Лентяй и пустобрёх,
Я только ветра вздох,
Исчезнуть я согласен,
Я только ветра сладкий вздох.
О сумрачные тени,
Кромешная борьба!
А мне милей тропа
В луга блаженной лени;
Горька у мудрецов судьба.
(Теперь они поют, сворачивая покрывало.)
«Хвала тому, –
Вскричал сухой родник, –
Кто жить в дому
Наследственном привык,
Кто любит свой очаг
И гонит прочь бродяг.
К чему ему
Иссякнувший родник?»
«Хвала тому, –
Вскричал гнилой орех, –
В своем дому
Кто слышит детский смех,
Кто в нем душой отмяк
И балует собак.
К чему ему
Пустой гнилой орех?»
Уходят.
