Воскресенье в деревне
Воскресенье в деревне – день отдыха.
Накануне в избе полы моются,
И по-черному банька топится,
И крестьяне идут в баньку париться,
Чтобы пот трудовой выбить веником.
В воскресенье, чуть свет, пироги пекут,
Пироги пекут с пшенной кашею,
Пироги пекут с земляникою,
Иль с черникою-голубикою,
Со смородою или с вишеньем.
За чайком вся семья прохлаждается,
О крестьянских заботах беседуя:
С сенокосом управились вовремя,
Аржаные давно в скирды убраны,
Долгунец теребить уже начали.
Огурцы, помидоры, все овощи
Хорошо дозревают на солнышке,
Медом липовым улья полнятся,
Нагуляли жирок гуси-уточки
И к реке ковыляют вразвалочку.
Воскресенье в деревне – день отдыха.
Молодежь на реке забавляется:
Ловят рыбу, купаются, плавают.
Старики же сидят на завалинке,
На детей и на внуков любуются.
Вечерком под гармонь-балалаечку
И фокстроты, и вальсы, и полечки
Пляшут парни и девушки истово,
А потом хором песни любовные
И частушки поют дервенские.
Любо-дорого мне, горожанину,
Восхищаться картинами сельскими…
25 июля 1938 Деревня Бор на Оредеже
На концерте Буси Гольдштейна
Пальцы падают мощно на гриф,
И смычок по струнам проплывает.
Это – музыка, это – порыв.
Это в жизни не часто бывает.
Он играет, – четыре струны,
Как моря, как миры, необъятны.
Для нее – для великой страны
Родился этот юноша статный.
Он играет. Искусство его –
Это труд непрерывный, упорный.
Он величья достиг своего
Только Родины зову покорный.
Я – в тревоге. Что стало со мной?
Что ты сделал со мной, Паганини?
Захлестнуло певучей волной,
Я не знаю покоя отныне…
Ты хотел бы трудиться, как он?
Да, трудись! Каждый труд вдохновенный
Даст свой плод. Ведь таков неизменный,
Самый жизненно важный закон.
15 октября 1938
Вспоминаю
Вижу я любимый город
Из высокого окна.
Вспоминаю: там «Аврора»
Вдруг возникла на волнах,
Чтоб оплоту униженья,
Угнетенья и оков
Дать последнее сраженье
Возле невских берегов.
Вижу я счастливый город
Из высокого окна.
Вспоминаю: был я молод –
(Шла двадцатая весна) –
В первый раз проник я в Зимний –
Маяковский выступал.
Там внимала новым гимнам
Восхищенная толпа.
Вижу я мой славный город
Из высокого окна.
Вспоминаю: смело, гордо
Шла Советская страна
На врагов Октябрьской славы.
Закипал народный гнев.
Бились невские заставы
На гражданской на войне.
2 ноября 1938
* * *
А.С.
Я заострил свое перо
На преждевременных утратах.
Знать, високосный год суров,
Не ждать нам радостей крылатых.
Минутой сельской тишины
Я дорожу тем суеверней,
И тем несбыточные сны
Успокоительны безмерней.
<Лето 1940>
* * *
Плещется у пристани
Невская струя.
Что так смотришь пристально,
Милая моя?
Смотришь, что замаялся
Твой сердечный друг,
Рано так состарился
От житейских мук?
Ничего, любимая, –
Жить я не устал.
Благодать незримая
С нами от Христа.
Сердце не изверилось…
30 сентября 1940
«И МЫ ХРАНИМ СТАРИННЫЙ ЛАД...»
М.Л. Гаспаров удачно заметил: «Есть поэты известные, есть забытые, есть безвестные». Известные никуда от нас не уходили, даже если их запрещали; забытых возвращали потомки. Хуже всего пришлось безвестным, зачастую не уступавшим по таланту тем, «кому быть живым и хвалимым». Борис Коплан – из их числа.
Автор этой книги родился 22 июля (4 августа нового стиля) 1898 г. в Санкт-Петербурге в мещанской семье караима-скорняка. По настоянию матери Марии Андреевны Клещенко был крещен и остался православным христианином до конца жизни. Интеллигент в первом поколении, Борис Иванович получил начальное образование в городском училище (к сожалению, неизвестно в каком), среднее – в 9-й (Введенской) гимназии Императора Петра Великого, носившей это имя с 1913 г. Окончив гимназию в 1917 г. с золотой медалью, Коплан в том же году поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета. Он специализировался на истории русской литературы XVIII века, но сохранившиеся конспекты пестрят фамилиями выдающихся ученых разных специальностей: Л.В. Щерба, С.Ф. Платонов, Н.О. Лосский, Ф.Ф. Зелинский, А.И. Введенский, А.К. Бороздин и другие*. Уже в студенческие годы Коплан работал библиологом в Книжной палате (1919–1920), а позднее принял участие в сборнике памяти ее основателя С.А. Венгерова, преподавал историю русской литературы в трудовой школе им. В.Г. Белинского (1920–1924). По окончании университета в 1921 г. он был оставлен при кафедре русского языка и литературы «для подготовки к профессорской деятельности» (т.е. в аспирантуре) и некоторое время работал научным сотрудником созданного в 1921 г. при университете Исследовательского института сравнительного изучения литератур и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ), которому в 1923 г. было присвоено имя А.Н. Веселовского. В 1919 г. в жизни Бориса Ивановича произошли два события, имевших особое значение: он поступил на службу в Рукописное отделение Пушкинского Дома при Российской академии наук, как только были утверждены новое Положение об этом учреждении и его штаты, на должность ученого хранителя* и начал писать стихи.
В филологической ипостаси Коплана нельзя считать полностью забытым, хотя из трех подготовленных им монографий – о Николае Львове (закончена в 1928 г.)*, Федоре Каржавине (закончена в 1932 г., доработана в 1934 г.)* и Иване Крылове (закончена в 1941 г.)* – в свет не вышла ни одна, а только положенные в основу первой и третьей статьи. Результаты его разысканий были использованы исследователями позднейших поколений, хотя не все из них ссылались на первооткрывателя. Как историк литературы Коплан – кроме перечисленных выше авторов – писал о Пушкине, Капнисте, Хераскове, семье Бакуниных, готовил к печати и комментировал их тексты. Начиная с 1921 г. он публиковал в изданиях Пушкинского Дома и других научных учреждений сочинения и письма Жуковского, Милонова, Некрасова, Короленко*. Если его историко-литературные работы будут переизданы, вклад Бориса Ивановича в науку станет очевидным.
По долгу службы он также составил описание «пушкинодомских» материалов XVIII века в 11 томах, использовавшееся на протяжении многих десятилетий и до сих пор не потерявшее значения. «Записи в нем произведены в алфавитном порядке с обозначением чинов, званий, должностей или профессиональной принадлежности авторов, часто с указанием дат рождения и смерти, в том числе месяца и дня. Среди разных сведений в каталоге иногда можно найти данные о месте публикации документа, пояснения об авторе (преимущественно биографического характера) и даже литературу о нем… Кроме архивных здесь учтены и библиотечные материалы: например, в каталоге отражены все хранившиеся в то время в библиотеке книги с надписями деятелей XVIII века»*. Творческий подход проявился в избрании 1816 г. верхней датой описания: год смерти Державина определил конец «осьмнадцатого столетия» не как календарного века, но как этапа в истории литературы. Не случайно в 1924 г. именно Коплану было поручено написать о Рукописном отделении для «исторического очерка и путеводителя» по Пушкинскому Дому, издание которого было приурочено к 200-летию Академии наук.
