Пройдя по широкой мощеной дорожке, мы поднялись по каменным ступеням к входу с гербом, под которым обнаружилась надпись на латыни: "Non nobis Domine"2. С обеих сторон двери красовалось по табличке с надписями, поддающимися прочтению: "Благословенны сильные, ибо они будут вершить судьбы мира. Прокляты слабые, ибо наследство им рабство!" и "Благословенны победители, ибо победа - основа права. Прокляты покорившиеся, ибо будут они вассалами навек!".
Тут уже я не выдержала и поинтересовалась, указав на одну из табличек с латынью:
- Обычно когда что–то пишут, то рассчитывают, что это прочтут. Или сюда ходят только те, кто знаком с мертвыми языками?
- Не мне, Господи, не мне, а ради вящей славы Твоей, - низким голосом, нагнетающим страх, продекламировал се–кьюрити и с гордостью добавил: - Это был девиз рыцарей–тамплиеров.
Я заметила, что Марта боязливо обернулась, видимо, в поисках путей отступления. Похоже, мне пора как–то отреагировать на это, иначе начнется повальное бегство подруг. Но не успела я открыть рот, как Женя, редактор отдела новостей, обладательница пышной фигуры во вкусе фламандского живописца Рубенса, девушка решительная и бесцеремонная, прогрохотала:
- Слышь, ты, ключник, не пужай бедных девушек, они тебя сами могут удивить!
- Но ведь мне задали вопрос, - обиделся охранник и открыл дверь.
Мы прошли по коридору, на стенах которого были нарисованы фрески весьма фривольного содержания. Зал был небольшой, несоразмерный с самим зданием, видимо, здесь были и другие помещения. Играла унылая музыка, сопровождавшая не менее безрадостное песнопение. Как и ожидалось, зал был отделан под старину: стены были обложены плоскими коричневыми кирпичиками - плинфами, через равные промежутки были устроены продолговатые лжеарки, внутри отделанные черным камнем. У дальней стены на каменном подиуме была установлена огромная скульптура старца с раскинутыми руками. По обе стороны старца находились скульптуры коленопреклоненных девушек. Одна скульптура изображала глубокое горе, лицо девушки было закрыто руками, а над ее головой в утешительном жесте простерлась длань старца. Другая девушка с надеждой ухватилась за правую руку старца, словно желая ее облобызать. Из–под капюшона виднелось хитрое и похотливое лицо старца, похожего на сатира, с блуждающей развратно–лукавой усмешкой. Поверх его одеяния висел необычной формы крест, более похожий на меч.
Все скульптуры были установлены на отдельных тумбах в форме параллелепипеда, на лицевой грани которого были нанесены письмена на латыни. За спинами фигур виднелась каменная арка, в центре которой была дверь.
Секьюрити передал нас вполне обычному официанту, одетому в черную косоворотку и подпоясанному длинным бордовым фартуком. Он усадил нас за простой деревянный стол без скатерти. Стулья были тяжелые, топорно сработанные. Чтобы двигать их, приходилось прилагать немалые усилия. Для рыцарей–тамплиеров это наверняка не составляло труда, чего нельзя сказать о нас, изнеженных девушках XXI века. Предоставленное меню, кроме готической символики, отличалось от обычного наименованиями блюд и напитков, к примеру пиво здесь называлось элем. Я не удержалась и поинтересовалась у официанта, что изображают скульптуры и что написано на тумбах. Он достал из кармашка фартука блокнот и прочел:
- "Что молитесь, не умолкая, а в душе думаете о другом? Кто более грешен: женщина, предавшаяся страсти, или та, кто, уповая об этом, хулит блудницу? Не к разврату взываю я; к Истине". А вот кто кого изображает, я не знаю. Декор такой.
- Что за музыка у вас? Нельзя ли чего–нибудь повеселее? - спросила Женя.
- Это же Шуберт! - Официант сделал умное лицо. - Его ранняя опера "Увеселительный замок Сатаны".
- Ой, как интересно! - подала голос Нади Корж, журналистка отдела культуры, высокая, худая и плоская, в недавнем прошлом неуспешная топ–модель.
Ее карьера на подиуме, по ее мнению, не удалась из–за происков завистников, но подруги, и я в том числе, предполагаем, что виной этому ее непростой характер.
- Какую оперу мы услышим после этой? Моя подруга, - Нади кивнула на Женю, - обожает оперу, а еще больше - реквием. Тогда у нее возникает зверский аппетит - на напитки.
- Я, конечно, уважаю Шуберта… - грозно начала Женя.
- Франца Шуберта, - с усмешкой уточнила Нади.
- И Франца тоже, - Женя побагровела и бросила убийственный взгляд на Нади, которая придала лицу ангельское выражение, - но…
- Скоро будет то, что вы желаете. - Официант кивнул на несколько сдвинутых столов, за которыми расположилась большая компания, в основном мужчины. - Это корпора–тив, и они дополнительно заказали живую музыку. У вас будет возможность потанцевать. - Последнюю фразу он произнес с осуждением, видимо, считая, что лучшего места для прослушивания оперы, чем ресторан, не найти.
Как и предсказывал официант, не успел он принести нам заказ, как музыка умолкла, а у барной стойки, на небольшом подиуме, стали готовить аппаратуру два парня лет двадцати. Один повыше, черноволосый, коротко стриженный, в клетчатых брюках, показался мне знакомым. Второй парень, худой, даже тощий, имел роскошную шевелюру, ниспадающую на плечи, но и она не могла его украсить.
- Наконец–то дождались нормальной музыки! - громко выдохнула Женя. - От классики мухи дохнут!
- Классическая музыка всегда была уделом аристократов, а не плебса. - Нади произнесла это с презрительной улыбкой графини, ожидающей начала бала. Видно, средневековый антураж на нее так подействовал.
- Я всегда говорю то, что думаю, а ты из себя корчишь неизвестно что. - Женя всем своим видом показывала, что шпильки Нади ее не задевают. - Аристократка, ты давно из деревни приехала? Корову доить не разучилась?
- Девчонки, вы не узнали? Это же парень с недавнего талант–шоу! - восхищенно защебетала круглолицая Марта, пышечка с мягкой доброй улыбкой и очаровательными ямочками на щеках, самая старшая из нас. - Только по телевизору он гораздо симпатичнее и выше, а в жизни совсем заурядный. В толпе не заметишь - пройдешь мимо.
- Ты ожидала, что у него из спины будут крылышки торчать? - хихикнув, язвительно заметила Нади.
- Совсем не похож, - громогласно заявила Женя, и ребята музыканты обернулись на нас. - Тот выше и представительнее.
- Нет, это он, - произнесла Марта, понизив голос и застенчиво пряча глаза.
- Чтобы вы не подрались, я сейчас узнаю. - Я встала из–за стола и пружинящей походкой направилась к ребятам.
На одной из стен я давно приметила одинокое зеркало и невольно замедлила шаг, проходя мимо него. Я с удовольствием рассматривала свое отражение. Высокая, стройная (натуральная блондинка, между прочим!), гармонично соединяющая в себе ум и красоту, - это я. Уверена на все сто, что анекдоты придуманы брюнетками про пергидрольных блондинок, а не про натуральных, вроде меня. Подойдя к музыкантам, я уже знаю ответ на свой вопрос, но все равно мило морщу носик и, изобразив на лице интерес, спрашиваю:
- Ведь это ты недавно пел в телевизионном талант–шоу?
- Да, я. - Коротко стриженный парень смущенно потупился.
- Раз ты восходящая звезда, надо с тобой запечатлеться для потомков. - Я повернулась к девчонкам, которые, вытянув шеи, как гусыни, наблюдали за мной. - Сыпьте сюда! Здесь фото–и автограф–сессия!
Женя и Марта рванули со своих мест, словно соревнуясь в спринте, Нади осталась сидеть за столом, ехидно улыбаясь.
- Нам пора выступать, - оробел парень, назвавшийся Димой.
Его длинноволосый приятель нахмурился, но наше девичье трио непременно захотело сфотографироваться с "восходящей звездой". Рокировка на подиуме вызвала оживление в зале.
- Девчонки, имейте совесть - коньяк стынет! - Нади подошла к нам, горя желанием развлечься.
- Стынет тело в морге, а не коньяк в бутылке! - выдала Женя.
- Фи! - Нади презрительно скривилась.
- Свят, свят - пронеси! Ну у тебя и сравнения, Евгения Михайловна! - вздохнула Марта.
- Вы нам мешаете. Нам пора выступать! - не выдержал длинноволосый парень, держа микрофон в руке.
- Димон, это у тебя говорящая подтанцовка?! - воинственно повернулась к нему Женя, уперев руки в пышные бедра.
Ее внушительные груди грозно направились на него, словно ракеты на старте, но я спасла ситуацию, а заодно и паренька, силой потащив Женю к нашему столику. Остальные девушки, потеряв интерес к "звезде", сами вернулись на свои места.
- Девчонки, как классно посидеть без мужчин и расслабиться пО полной! За наш девичник! За нас, богинь! - Я подняла пузатый бокал с коньяком.
- Именно - божественной красоты! А кто видел лучше - пусть у того глаза повылазят! - поддержала тост Женя, сидевшая напротив меня, и, чтобы чокнуться, потянулась, чуть не окунув свои шестого размера груди в салат.
- Смею заметить, плох тот девичник, где нет мужчин. - Нади с легкой улыбочкой подняла бокал на уровень глаз, словно янтарная жидкость обладала качествами увеличительного стекла и позволяла ей лучше рассмотреть мужчин за сдвинутыми столами.
- Еще не вечер - после третьей будут и мужчины, - обнадежила Женя, убедившись, что не испачкала платье майонезом.
- Мы пьем или нет?! - Я с внутренним содроганием поднесла бокал к губам - коньяк не люблю, отдаю предпочтение легким винам. Но сейчас у меня такое настроение - впору напиться. - Устроим дискуссию?
- За нас, красивых! Мы должны быть любимы и счастливы! А больше мы никому ничего не должны.
- Золотые слова, Марта! - Женя одним махом осушила бокал, а я лишь слегка пригубила жгучую жидкость.