Просто поставьте - и все...
Юрий даже не удивился. Мало ли какие неведомые ему правила существуют по поводу
возжигания свечей? Он сел на предложенный священником стул, рука потянулась к
карману, где лежала пачка "Нашей марки", но он тут же одернул себя: не время и
не место.
- Курить тянет? - понял его отец Леонид. - Вижу. Сам грешен: пускаю дым, аки
змий на вашей иконе. Грех, конечно...
Юрий вновь усмехнулся. Конечно, и это грех. Если б все грехи, переполнившие
страну, были столь же незамысловаты...
И вновь священник его понял:
- Вы ведь человек нецерковный, сын мой?
- В каком смысле? - удивился было Орловский, но тут же согласился:
- Да, в церкви бываю редко, грешен...
- Я не только об этом, - покачал головой отец Леонид. - Людям мирским иногда
странной кажется позиция церкви. Особенно в такие времена, как сейчас. Люди
заняты политикой, а священники толкуют о крепости брака, вреде винопития, о том
же курении. Иные удивляются, иные соблазняются даже...
- Вы считаете, что церковь должна быть вне политики? - Юрий отреагировал
автоматически. Вступать в подобный спор не было сил и желания.
- Увы, сие тоже невозможно. Но я о другом. С точки зрения церкви, такие вроде бы
мелочи порой важнее мировых катаклизмов. Догадываетесь почему, Юрий Петрович?
- Да, - об этом Юрию уже приходилось беседовать с отцом Александром. Церковь
считает своей главной задачей спасать души. А для каждой отдельно взятой души
эти мелкие проблемы порой важнее...
- Вы очень зло формулируете, сын мой, - сказано было без всякого осуждения,
просто как признание факта. - На душе у вас, вижу, нелегко...
Орловский почему-то ждал, что священник предложит исповедоваться, но тот,
похоже, не собирался делать этого, и Юрий почему-то ощутил что-то напоминающее
легкую обиду. Внезапно - терять все равно было нечего - он решился:
- Отец Леонид, вы не скажете, что с отцом Александром?
- Давно его знали?
- Да, - вдаваться в подробности не хотелось. Отец Леонид медленно перекрестился,
ничего не сказав, но Юрий понял.
- Но почему? - вновь не выдержал он. - Ведь он просто священник!
- Увы, и этого вполне достаточно, - на широком лице отца Леонида на миг
промелькнула горькая улыбка. - Статья 58-я - как врата адовы. Они широки для
всех. Отец Александр получил десять лет, но доехал лишь до Читы. Сердце...
Юрий закусил до боли губу. Он вдруг вспомнил давний разговор с Терапевтом о
целесообразности террора. Тогда оба они согласились с бессмысленностью этой
нелепой затеи, но в эту минуту Орловский подумал иначе. Может, лучше было делать
так, как подсказывала горячая кровь Орловских: стрелять, взрывать, вызывать на
поганых большевистских рожах гримасу ужаса...
- Вот и вы ожесточились, - вздохнул священник. - И вы желаете воздавать злом за
зло...
- Злом за зло... - Юрий уже не думал о осторожности. - Моего отца убила солдатня
в 17-м! Брат погиб в армии Врангеля в 20-м! Мать не выдержала умерла, ей еще и
пятидесяти не было... Мои друзья, одноклассники...
Он захлебнулся словами - и умолк.
- И вы хотите быть судьей? - негромко поинтересовался священник. - Чем же вы
отличаетесь, сын мой, от тех, кто судил ваших близких? Ведь они, наверно, тоже
считали, что правы.
- Ну хорошо, - все-таки этот священник заставил его спорить. - Не судите, да не
судимы будете - это я помню. Учил в детстве. Но скажите, отец Леонид, что делать
мне? Меня должны арестовать! Скоро: сегодня - завтра... Так что мне - заранее
простить врагов моих? Или, может, молиться за них, за большевиков?
- Да, ненавидеть легче, - кивнул священник. - Можете, конечно, не отвечать, Юрий
Петрович, но.