- Можете, конечно, не отвечать, Юрий
Петрович, но... вы считаете себя невиновным? Бог даст, вы ошибаетесь насчет
ареста, но все же? Вы невиновны перед властями предержащими?
Вот оно что! Вопрос бил в самую точку, и Юрий заставил себя улыбнуться:
- Нет, не считаю, батюшка. С их пролетарской точки зрения невинным считать себя
не могу. Но разве это власть? Это банда, разбойничья шайка! Они погубили страну,
растлили народ...
- И вы считаете себя мудрее Всевышнего, - спокойно возразил отец Леонид. Вы
думаете, что лучше него знаете, какую историю надо иметь России. Между прочим,
апостолу Павлу тоже была не по душе власть кесаря Тиверия. А он все же сказал,
что нет власти аще не от Бога. Нет - понимаете? А между тем, сей апостол был не
смирен духом...
- Тиверий... - вновь усмехнулся Орловский. - Извините, батюшка, я по образованию
историк. Разве это сравнимо? Тиберий казнил десяток сенаторов, а коммунисты...
- Разве дело в арифметике? - голос священника внезапно стал суровым. Если одна
власть убила десять невинных, а другая - десять миллионов, значит, первая лучше?
- Нет... наверно, нет... - Юрий вздохнул и понял, что зря затеял этот
бессмысленный спор. В конце концов, священник мог принять его за обыкновенного
провокатора. Ничего себе тема для беседы на двадцатом году Великой Октябрьской
социалистической революции!
- Извините, - он покачал головой и встал. - Наверно, вы правы... Я пойду.
- Я вас не убедил, сын мой, - священник тоже встал и грустно улыбнулся. Вы
уходите ожесточенным, полным ненависти. А этот груз нести опасно, особенно
туда...
Он не договорил, но Юрий понял. Нет, отец Леонид не убедил его. Любить врагов...
Даже в наивные евангельские времена это было уделом немногих, а сейчас, после
Армагеддона...
- Погодите, - остановил его священник. - Свеча.
Орловский кивнул и шагнул к иконе, собираясь взять свечку и поднести ее к
лампаде. И вдруг ему показалось, что он что-то напутал: его свечи не было.
Вернее, на том самом месте стояла другая свеча, и она горела, успев уменьшиться
уже почти на треть. Он поискал глазами: массивный шандал пуст, кроме этой свечи
на нем ничего не было.
- Свеча, - растерялся он. - Она куда-то...
Отец Леонид неторопливо подошел к иконе, перекрестился и спокойно пояснил:
- Вы ошиблись, сын мой. Иных свечей тут не было. Это - ваша.
- Но... я не зажигал ее...
Орловский даже растерялся. На ум пришел давний рассказ, слышанный еще на втором
курсе о том, что в средние века свечи натирали фосфором - для самовозгорания. Но
он ведь купил эту грошовую свечку совершенно случайно...
- Я не зажигал... - повторил он, чувствуя себя каким-то обманщиком.
- Да, не зажигали, - все так же спокойно подтвердил священник. - Но это и не
важно. Она горит.
Орловский помотал головой. В мистику он не верил, а к церковным чудесам с
плачущими иконами привык относиться более чем скептически.
- Но как это? - не выдержал он. - Почему?
- Не знаю, сын мой, - отец Леонид внимательно поглядел на икону, затем на своего
собеседника. - Вижу лишь, что свеча загорелась. Вам должно быть виднее, Юрий
Петрович. Это - ваша икона. Это - ваша свеча...
Орловский был сбит с толку. Заговори священник о чуде или о чем-либо подобном,
он был готов по привычке опровергать, спорить. Но то, что случилось, он видел
своими глазами.
- Но... что это должно значить, батюшка?
Священник пожал плечами:
- Можете считать это знаком. Или напоминанием. Может, это ответ к нашему
достаточно бестолковому диспуту... Юрий Петрович, не знаю, даст ли еще Бог
свидеться... Прошу вас, что бы не случилось, забудьте о ненависти. Не берите
этого греха на душу.