- повторил он. - Вам не нужно ходить к стенам Шахризабса. Вы не вернетесь оттуда живыми.
- Ты один живешь тут? - спросил варвар.
- Нет, господин. В поселке тридцать семей.
- Неужели ни одна из них не пустит нас на постой хотя бы до завтра? - Риго заставил своего верблюда присесть на передние ноги и спешился.
- Мы хорошо заплатим, отец. Нам и нужны-то сущие пустяки - камышовый тюфяк, баранина на ужин, сена для лошади и немного колючки верблюду…
Пожилой мужчина подошел ближе. Ноги его подгибались, словно у изнуренного тяжелой болезнью.
- Мы голодаем, - сказал он тихо. - Ни у кого в Джизаке не найдется того, что вам нужно.
Риго не поверил своим ушам.
- Отец! - воскликнул он. - Как ты можешь говорить неправду? Разве не бараны щиплют траву у реки?
- Это бараны Нуурлак-бека, и трава - Нуурлак-бека, и река Нуурлак-бека. Даже воздух, которым мы дышим, принадлежит ему, - отвечал декханин. - Уезжайте.
- Воздух? - переспросил Конан, усмехаясь. - А мой конь только что пустил ветры!
- Кто такой Нуурлак-бек? Это его люди перехватили сегодня караван? Отвечай, отец! - Риго потряс пожилого за плечо. Однако Конан остановил бритунийца.
- Брось его, - сказал он. - Толку мы не добьемся.
Ругаясь, лорд-без-земли еповь уселся на верблюда. Компаньоны отъехали чуть дальше, вверх по реке.
- Переночуем здесь, - варвар спешился, ослабил подпругу коня и снял с его спины седельную сумку.
- Пятьдесят лет! - бормотал Риго. - Пятьдесят лет развалины оставались развалинами, и вот какой-то разбойник Нуурлак-бек устраивает там гнездо.
- Это необычный разбойник, - напомнил ему Конан.
- Извини, я забыл! - Риго улыбнулся язвительно. - Дальше-то что делать?
- Собирать дрова для костра, - невозмутимо произнес варвар и удалился в неизвестном направлении. Риго только руками развел.
В полном одиночестве он принес сухих коряг, и скоро костер занялся. Набрав из реки зеленоватой воды, бритунец сварил в котелке капу и морщась стал прихлебывать горячий кипяток. Конан отсутствовал еще некоторое время, а когда он появился, то Риго даже присвистнул от удивления: варвар приволок целую баранью тушу.
- Мясо, - сказал он, принимаясь разделывать ее. - Хорошо!
- Думаешь, у нас не будет неприятностей?
- Пусть Нуурлак придет и потребует денег за своего барана, - произнес Конан, широко улыбаясь. - А еще за потраву луга и за воду из речки. И за воздух, испорченный моей лошадью!
Риго не выдержал и рассмеялся.
Насытившись, бритунец долго наблюдал, как Конан обгладывает баранью ногу, зажаренную на угольях. В его манерах вовсе не было нарочитой грубости и неряшливости, с которой варвары ассоциируются у цивилизованных людей. Чавкал и сопел он, как всякий другой, срыгивал в меру, а запачканные жиром руки вытирал вовсе не об одежду, а о волосы, чтобы те аккуратнее лежали и не падали на глаза. Сокрушая челюстями сухожилия, Конан производил впечатление здорового молодого животного, а животные едят красиво.
- Сюда идут, - сказал он, бросив обглоданную кость в огонь. - Семеро. У них два факела.
Риго собрался вынуть саблю из ножен, но варвар отрицательно покачал головой. Он сидел, скрестив ноги и выпрямив спину, сполохи огня озаряли его лицо и заставляли глаза вспыхивать ледяным светом.
Подошедшие к костру оказались декханами, такими же, как и мужчина, встреченный в поселке.
- Мир вам, - приветствовал их Риго. - Проходите к огню, располагайтесь.
Но пришельцы остались стоять. Они хмуро смотрели на остатки трапезы и молчали. Молчание это было тягостным. Наконец один из них, сутулый, с длинным смуглым лицом, обрамленным совершенно седой бородой, произнес:
- Дадабай просил вас уйти. Это была просьба всех нас. Теперь будет несчастье.
- Мы не боимся, - ответил Конан, не глядя на говорившего.
Тот сверкнул глазами и сказал гневно:
- Еще бы, конечно, вы не боитесь, пришлые люди с оружием. Чего вам бояться? Вы уйдете. Разве Нуурлак-бек станет разыскивать вас, чтобы наказать за ваше нахальство? Зачем ему? Мы всегда у него под рукой. Он накажет нас.
Риго рассердился в ответ.
- Мы сразу объявили, что заплатим. Возьмите, уважаемый, деньги за барана и отдайте их вашему грозному Нуурлаку. Недавно он перехватил большую добычу, вряд ли его опечалит потеря одного тощего ягненка.
Седобородый покачал головой.
- Вы не знаете Нуурлак-бека.
- Не знаем, - подтвердил Конан.
- Но не прочь узнать о нем побольше, - добавил лорд-без-земли.
- Я расскажу, - мрачно изрек седобородый.
- Может, тогда вы поймете, что наделали. Остальные шестеро стояли за его спиной. Костер неравномерно освещал их лица, выхватывая из мрака то одно, то другое. Риго отмечал в этих лицах сходство, поначалу неуловимое: оно заключалось в страхе и нужде, которые исказили одинаковым образом прежде различных людей.
- Я Азамат, - назвался седобородый. - Некогда я был старостой в Джизаке. Эти люди надеялись на мой ум, и они ошиблись. Я не смог их защитить, когда в окрестностях появился черный пес аль-Зафар со своими нукерами. Откуда он взялся, знают только демоны смрадной преисподней - не иначе, его выгнали оттуда в наказанье нам… Аль-Зафар грабил Джизак и другие окрестные селенья несколько лет кряду. Немногие решались сопротивляться ему, а те, кто решился - давно мертвы.
Поговорив с другими старостами, я направил своего сына в Султанапур с жалобой на злого вора. Скоро прибыл отряд стражи. Они разместились у нас, но аль-Зафара не нашли - он ушел далеко в степи. Солдаты требовали еды и за одну луну ограбили нас так, как не грабили нукеры за полгода. Когда нам нечем стало их кормить, они бросили нас - и вернулись восвояси. А через три дня аль-Зафар был здесь.
- Что, шакалы, не помог вам султан? - крикнул он и хлестнул меня камчой. Мой сын был рядом и заступился за меня… Аль-Зафар ударил его саблей, и мой мальчик умер.
Те сады и поля за садами принадлежали нам. Не слишком много дохода они приносили, но мы жили и не боялись рожать детей. Когда аль-Зафар стал забирать большую часть урожая, стало худо. Но скоро сделалось еще тяжелее.
Нуурлак пришел и объявил, что возьмет нас под защиту, если мы согласимся признать его господином. И мы признали, хоть и не слыхивали раньше ничего об этом человеке. Да и человек ли он? Пришел Нуурлак из далеких мест, чужак чужаком, только видно было, что он - еще больший разбойник, чем аль-Зафар… Мы согласились, и стал Нуурлак - Нуурлак-беком. И только после этого выяснилось, что аль-Зафар - его подручный.
Вот так и стали мы рабами. Сначала он нам благодетельствовал - возвращал крохи из украденного аль-Зафаром. А потом вышло, что все мы его должники. Сады теперь его и поля, хоть по-прежнему мы работаем на них. Это бы еще не худо, а вот только требует он все больше и больше. Выбирает дом и увозит оттуда чью-нибудь жену или дочь. Плати выкуп. А не заплатишь - пленнице лютая смерть.
Дадабай, с которым вы говорили, должен выкупить дочь. Но теперь Нуурлак-бек все равно ее казнит - из-за барана, которого вы съели. Дадабай по обязанности должен отвечать за скотину. Даже если принесет он деньги, разгневается Нуурлак. А теперь скажите, сладко вам было есть этого барана?
- Сколько денег нужно отдать за дочь пастуха? - спросил Конан.
- Две серебряные монеты, храбрый чужак с оружием, - отнечал Азамат.
Риго остолбенел от изумления.
- Ни у кого в Джизаке не найдется двух серебряных монет?
- Что с ним разговаривать, - жалко улыбнулся один из пришедших и потянул старосту за рукав халата. - Это же белые бродяги. Они только говорят на нашем языке, но не понимают слов.
- Мы набрали медью стоимость одного серебряника, - сказал Азамат. - Но Нуурлак-бек может и не взять наших медяков. Аббасу из селения Нукта он швырнул медь в лицо, а его жену посадил на кол. Аббас два дня смотрел, как она умирает, и сошел с ума.
- Сколько у Нуурлака людей? - Конан спрашивал прямо и четко, не позволяя себе отвлекаться на излишние подробности.
"Что он задумал?" - мелькнуло в голове у бритунийца.
- Сорок нукеров и аль-Зафар, который стоит десятка человек.
- А сколько мужчин можно набрать по всем окрестным селениям?
- Сотни три… - Азамат тоже не понимал, куда клонит этот странный синеглазый чужак.
- И почему же головы ваших врагов до сих пор не висят на заборах? Почему кишки Нуурлака не намотаны на верхушку какой-нибудь чинары? Почему аль-Зафара еще не скормили собакам?
Голос варвара прогремел в ночи так, что даже пламя костра всколыхнулось.
- Кром великий! - продолжал Конан. - Если вас, триста трусов, пугает сорок человек, зачем же вы пришли сюда? Портить нам аппетит?
- Смелый чужак с оружием позабыл, что мы - простые декхане, - с горечью староста опустил глаза, но варвар перебил Азамата без всякого почтения к его сединам:
- Вы боитесь обученных, сильных воинов. Глупцы! Как бы ни был силен воин, ударом мотыги по лбу можно его свалить, Неужели вы не знали этого? Я дам вам денег, хоть вы их и не заслужили, и вы какое-то время сможете спасать ваших женщин, которых вы тоже не заслужили, раз не умеете защитить. Держи кошелек, трус, староста трусов, и пусть жители селенья Нукта завидуют вам, пока их жен сажают на колья. А теперь слушайте: если вы поможете нам, все вместе, мы убьем Нуурлака и вернем вам украденное. Но если вы, подобные сороконожкам, снова забьетесь в свои щели - Нуурлак раздавит каждого из вас по одиночке.
- Что с ним говорить! - снова сказал один из декхан. - Они же не понимают наших слов.