В Аграпурской тюрьме Конан знакомится с Саламаром, человеком, которого преследует невезение. В это самое время день за днем сгорает какое-то здание. Конан считает это делом рук колдуна, преследующего неизвестные причины. И возможно следующим сгоревшим зданием может стать тюрьма…
В караван-сарае было душно. Куда ни повернись - везде кто-нибудь сопит. Люди спали вповалку, устроившись среди тюков с товаром. Снаружи шумно пыхтели и переступали с ноги на ногу сонные животные, кони и верблюды.
Саламар свернулся клубком, забившись в самый дальний, темный угол. Он от души надеялся на то, что никто его не заметит. Вряд ли, впрочем, найдется вор, который польстился бы на имущество Саламара.
Как и большинство ночующих в караван-сарае на окраине Аграпура, Саламар был из пришлых: уроженец Турана, он никогда подолгу не задерживался на одном месте, вечно перебираясь из города в город. В основном он бежал от неприятностей, которые ухитрялся сеять вокруг себя с невероятной быстротой и эффективностью.
Саламар не знал, почему так происходит. Где бы он ни появился, везде поднималась свара, заваривалась какая-нибудь каша, и в результате очень скоро оказывалось, что виноват во всем случившемся именно Саламар и никто иной. Такой уж у него был нрав - и такова была его несчастливая судьба.
Разумеется, Саламар никогда не являл собою образца добродетели. Он и не пытался изображать из себя добропорядочного человека: каковы бы ни были его недостатки, неискренность в их число не входила.
Разумеется, нередко ему доводилось солгать, но одно дело - ложь ради выгоды, ложь, нацеленная на конкретный (и весомый!) результат, и совсем другое - обычная бытовая неискренность.
В общении с людьми, если только они не представляли собою объект сложных деловых операций Саламара, гирканец был исключительно милым и вполне искренним человеком.
Слабостей у него имелось ровно две: он любил блестящие предметы и не мог пройти равнодушно мимо красивой женщины. Покрывала, в которые закутывались красотки в Аграпуре и других городах, никогда не служили помехой проницательному взору Саламара. Он угадывал хорошенькое личико по влажному блеску глаз сквозь покрывало, по особенной походке, какая присуща только уверенной в своей привлекательности красавице.
Из-за женщин он попадал в особенно неприятные истории. Гонимый плачевным роком, Саламар бежал все дальше на восток и в конце концов очутился в Аграпуре. Сейчас он являл собой довольно грустное зрелище: тощий оборванец со смуглым, дочерна загорелым лицом и сальными, свалявшимися волосами. Все его имущество заключалось в маленьком узелке, завязанном в чумазую тряпицу.
У Саламара не оставалось денег даже на то, чтобы заплатить за ночлег в караван-сарае, однако спать под открытым воздухом ему не хотелось: стражники в Аграпуре запросто могли сцапать бездомного бродягу и поинтересоваться содержимым его узелка. Стражники - известные негодяи. В поисках наживы они не побрезгуют даже нищим, каким бы грязным и несчастным тот ни был.
Поэтому Саламар очень удачно прикинулся одним из слуг богатого караванщика. Тот, изрядно осоловевший от дурманящего зелья, которое курил в дороге (зелье было на самом деле довольно слабым, но на жаре, да еще в таких количествах, неплохо ударяло в голову), даже не обратил внимания на то, что заплатил за лишнего человека. По правде говоря, за такое пузо, да еще обмотанное красным шелковым поясом в десяток слоев, могло бы спрятаться не менее пяти Саламаров.
"Повезло". Впервые за полгода это слово появилось в мыслях Саламара. И с тем он заснул.
Но, видимо, судьба не дремала: она быстро отыскала своего "избранника" и принялась за обычную черную работу - устроила скандал.
Среди тех, кто ночевал в караван-сарае, имелись люди нечистые на руку. Но на сей раз они выбрали совершенно неподходящую жертву и вздумали обокрасть добродушного толстяка, напрочь, видимо, позабыв о том, что у подобных богатеев всегда имеется отменная охрана. Если бы кто-нибудь поинтересовался мнением Саламара, гирканец бы ответил: все люди четко делятся на три категории - на тех, кого следует обкрадывать, на тех, кого можно только обманывать и обводить вокруг пальца, но ни в коем случае не обворовывать, и на тех, кто подлежит только грабежу, твердолобые и недоверчивые упрямцы. С последней категорией Саламар старался не связываться
Так вот, купец, не заметивший, как заплатил за ночлег Саламара, однозначно принадлежал к числу людей, которым морочить голову - одно удовольствие. Он был из тех, кто становился на сторону обманщика против добрых советчиков - и признавал собственные ошибки лишь спустя пару лет после их совершения. Забираться к нему в тюки, чтобы спереть оттуда штуку-другую шелка, было верхом глупости. Охрана, которой наверняка платили за сохранность каждой нитки в поклаже, была начеку. В середине ночи поднялся шум. Кого-то схватили и начали бить, из рук незадачливых воров вырвали кусок шелковой ткани, но во время драки он упал на землю, и его, не заметив, истоптали ногами.
Когда до стражников дошло, что ущерб хозяйскому добру, несмотря на все усилия, был нанесен, и немалый, они впали в отчаяние. Теперь он наверняка заплатит им меньше. В конце концов, они сами были виноваты в неосторожности!
Купец, разбуженный, как и все, криками и шумом потасовки, громко охал и умолял, чтобы зажгли свет.
Саламар притаился в углу, молясь всем богам сразу, чтобы его не заметили. Но ему опять не повезло. Купец поднялся с кряхтеньем и принялся бродить среди дерущихся в поисках факелов или лампы, чтобы запалить. И наступил на Саламара.
- Он здесь! - завопил вдруг купец не своим голосом. - Хватайте его!
И навалился всей тушей на бедного гирканца.
Саламар, полузадушенный, понял, что погиб: по каким-то своим, непонятным соображениям купец принял его за вора и теперь пытается задержать. Скоро на голову гирканца посыпались колотушки, в темноте его били и тузили и в конце концов связали.
Настоящие воры тем временем благополучно улизнули. Связанный, скорчившийся на полу, Саламар сделал грандиозное усилие и ухитрился засунуть свое имущество за щеку. Имущество это, спрятанное в узелке, представляло собой небольшую костяную палочку, покрытую письменами, вырезанными в кости весьма искусно. Саламар берег ее пуще собственного здоровья.
Спрятанная за щекой, она оставалась незаметной, и у Саламара имелась слабая надежда на то, что стражники, которые явятся утром, дабы осмотреть товары, собрать пошлину и впустить торговцев и путешественников в главные ворота Аграпура, не заметят, что узник прячет во рту некий предмет.
"Лишь бы не проглотить, - думал Саламар отчаянно. - Когда, бьют, нужно дышать по-особому, не втягивать воздух… Лишь бы не проглотить!"
Стражники возникли в караван-сарае сразу после восхода солнца. На их физиономии больно было смотреть, такие они были сытые, лоснящиеся, начальственно-недовольные тем обстоятельством, что пришлось подниматься рано поутру, тащиться к какому-то караван-сараю, копаться там в чужих вещах (попутно прикарманивая разные мелочи), собирать плату за вход в город (попутно складывая кое-что себе в кошель, за пояс)… Ах, ну почему их разбудили ни свет ни заря? Ах, ну почему у них такая трудная жизнь? И, главное, кто бы утешил их в страданиях?
Купцы были готовы утешать стражников, лишь бы те не слишком портили товар при осмотре. Путешественники, которым терять было нечего, оказались куда менее любезными, и потому стражники с них брали плату с особо брюзгливыми лицами.
Наконец дошел черед до Саламара.
- А это что такое? - осведомился начальник стражи.
- Это, изволите ли видеть, вор, - объяснил ему один из охранников из купеческого каравана. Этот человек, "украшенный" синяками на лице после ночной потасовки, готов был свалить вину на кого угодно, лишь бы обелить себя в хозяйских глазах.
- Вор? - начальник стражи хищно раздул ноздри, точно падальщик, чующий скорую поживу. - И что же он украл?
- Он со своими сообщниками забрался в тюки нашего хозяина, - заговорил другой охранник, также изрядно помятый. - Сам-то остался, а тот, другой, сбежал. И вещи унес.
- Я потерпел страшный ущерб, - плаксиво проговорил купец.
"Такого обманывать надо было, - с тоской думал Саламар. Попадись ему тот болван, что не имеет ни малейшего понятия о различиях между жертвами жуликов, казалось бы, порвал бы его Саламар голыми руками, так он был зол на проклятого дилетанта! - Обманывать, а не обворовывать! Проклятье Сета на голову мерзавца! И мне, конечно, отдуваться за всех… Такова судьба".
Саламара подняли на ноги и явили пред очи начальника стражи.
Саламар зажмурился: он сразу понял, что в Аграпуре пощады ему не будет. Вероятно, Аграпур станет последним пунктом на долгом, запутанном жизненном пути бедного Саламара.
- Итак, вор, ты попался, - медленно, с расстановкой произнес начальник стражи.
- Я не вор, господин, - сказал гирканец.
Начальник стражи взмахнул длинными, как у женщины, ресницами. Чувственный рот его искривился в нехорошей усмешке.
- Хочешь заверить меня в том, что никогда в жизни не брал чужого?
- Может быть, когда-нибудь я и брал чужое, - ответил Саламар, - но не в этот раз.
- Стало быть, ты признаешь себя вором?
- Нет! - завопил Саламар.
Начальник стражи обернулся к своим людям и поманил к себе пальцем одного из стражников.
- Отведешь его в подземную тюрьму. Завтра ему отрубят правую руку.