- Правильно… Хрусталь только кажется прозрачным и чистым, как простое стекло, но он не показывает правды, искажая все блистающими гранями.
- Правда не красива. Это Олаф считает ее валькирией, прекрасной только оттого, что у нее в руках меч…
- У правды суровый лик… Она для нас - и обвинитель, и защитник, и судья… Без нее нет порядка, без нее нас нет…
- Но вы же жили без этой уродливой правды…
- Нет, не жил… Я не замечал красоты, не видя уродства… Я видел лишь высших офицеров, замерших статуями в парадных облачениях. Я не знал ни огня, ни стужи будучи в скупой прохладе белоснежных залов, не видел ни света, ни мрака под ровными отсветами штабных корпусов… Я был карателем, знающим о боли все, но не видящим всей боли - был только офицером, отдающим приказы и получающим донесения… Меня будто и не было… Я будто появился только сейчас…
Я понял это как-то вдруг… и почти удивился этой мысли… Моя голова горит, и сухой кашель душит меня, заставляя отрывисто лаять… заставляя вспоминать, что я - не статуя в парадном облачении… Я впервые ощущаю что-то сильное - ощущаю жизнь… боль, забивающую радость, и радость, затмевающую страх… Я чувствую силу, не сбитую этой больной слабостью… и волю, похожую на мощного зверя, а не на кусок льда… Я всматриваюсь в лицо Ханса, и, видя его открытую улыбку с черными беззубыми провалами, вижу белые залы штаба Ясного, силуэты генералов Совета РССР в черных шинелях… И я неудержимо хочу крикнуть им, что они только боги, только злые духи - что они не люди… что они не знают жизни… все они… И я еще не знаю… но я хочу узнать… А эти обледеневшие офицеры не позволяют мне…
- Ханс, а ты ведь оказался на воле с первого вдоха…
- Да, меня прошлой зимой в Штраубе активировали - и сразу понеслось…
- Ты, выходит, и жизни другой не знаешь совсем…
- Нет… Я хотел бы узнать, но куда мне… Мне бы и эту узнать… Куда уж другую…
- Узнать жизнь… для этого нужно жить…
- Когда что-то знаешь о жизни, жить проще.
- Но как жить, когда знаешь, что тебя обязательно убьют, Ханс?..
- Ну а что делать?.. Всех когда-то что-то все равно убьет…
- Не когда-то - скоро… очень скоро…
Я уронил голову на замерзшие руки…
- Знаете, я раньше Олафа все вопросами пытал - спрашивал его об одном, за что нам столько мучений… А он всегда отвечал, что - за то, что мы живем… Олаф говорит, что ничего даром не бывает, что за все платить надо… А сейчас цена жизни велика… Но он говорит, что жизнь чем сложнее дается, тем труднее берется…
- А он не дурак - Олаф этот…
- Очень умный… Он говорит, что нашим трудом мы нашу жизнь выкупаем у смерти… Мы думаем, действуем - и живем… продолжаем жить. И когда-нибудь мы пройдем все трудности - мы выплатим смерти цену жизни, и нам станет легче жить… Знаете, как мне сложно поначалу было… Но теперь я - привык… И теперь я знаю, как бить скингеров и лечить ожоги, как ставить ловушки на крыс и искать нужные вещи в руинах - мне это стало просто…
- Ханс, научи меня ставить ловушки на крыс - я умею расставлять их только на людей…
- Конечно научу… Хотите сейчас?..
- Позже, Ханс…
Я обернулся через плечо, ища Олафа… Он подошел ближе, будто учуяв мой зов.
- Олаф, что нужное тебе не смогла дать система?..
- Я хотел другой жизни…
- Настоящей жизни?..
Олаф пожал плечами…
- Жизнь всегда настоящая… Просто - другой… Я хотел дышать ветром… Хотел только - дышать ветром… Я долго терпел, но… Я привык есть и пить, когда положено, - привык хотеть этого, когда положено… Привык убивать, кого приказано… и хотел смерти тех, кого называли моими врагами. Система дала мне все, полковник, - дала все желания и все, для их утоления… У меня было все, что было мне нужно… Но был бой… и был ветер… И он драл мне глотку холодом, когда я кричал… И он вырвал мой крик с хриплым корнем, и он нес мой крик прочь - в нескончаемую даль, незнакомую мне, хоть я и видел ее не на одних только картах… Он звал меня моим голосом, полковник… и я пошел на этот зов - на мой зов…
- Свободы захотел?..
- А что это - свобода, полковник?.. Я всегда был волен. Я считал себя свободным, когда другие считали меня и рабом, и вольным… Я волен выбирать, и я выбираю - это все. Я решаю, когда терпеть, когда бунтовать… Меня нельзя покорить - покориться могу только я, полковник… Система дала мне силу и система получила отдачу… И я убил моего соратника, чтобы жил мой ветер…
- Ты выбрал ветер?..
- Я бросил чужую жизнь в объятья вечно голодной смерти, чтобы она выпустила из когтей мою жизнь - дал ей в руки добычу, чтобы взять из ее рук ветер… Мы всегда приносили смерти жертвы, чтобы жить, полковник…
- Но ты принес ей в жертву не врага, Олаф…
- Не врага… Нет… Лишь стоящего у меня на пути… Но моими врагами всегда были - лишь стоящие у меня пути… Я думал, где грань, которая разделяет воина с врагом, убийцу с жертвой и хищника с добычей… И я не нашел грани. Я убивал, чтобы жить - и воевал, и губил, и просто жрал…
- Разделитель - только сложность организации, Олаф… Добыча дает тебе жизнь, когда ты один, убийство - когда ты в стае, война - когда ты в системе… А ты зверь - просто зверь, Олаф…
- Не просто зверь, полковник… Я - сильный зверь… Такой сильный, что могу быть один.
- Или такой слабый, что не можешь быть с другими…
- Я могу быть везде, я могу - выбирать.
- Ты не можешь вернуться в систему…
- Но я могу вернуть систему.
- У тебя не хватит знаний.
- Хватит для выживания. А больше и не надо, полковник. Мне не нужны все эти завороты борьбы разведчиков и шпионов… Я не собираюсь ломать голову о мысли - пусть мысли сломаются о мою голову…
- Они уже сломались о твою голову, Олаф…
- Ну если вы такой умный, полковник, скажите: подлец вы или нет? Вы всю вашу штабную жизнь лгали одним во имя других… Честны вы после этого?
- Я честен, Олаф. Я никогда не переступал грани - никогда не забывал, кого губит моя ложь, а кого - спасает.
- Даже сейчас эту грань не потеряли?
- Сейчас я никому не лгу…
- Потому, что никому не служите… Ни системе, ни врагу, ни себе… Ведь обман для вас - жизнь, как для нас - убийство…
- Ты прав, Олаф, я никому теперь не служу…
- Не по вашей воле… Не по вашей воле вы не служите системе - по ее воле… Она вышвырнула вас, не потрудившись даже казнить, как опасного для нее врага… Она знает, что вы казните себя сами, оставшись без нее, - она знает, что вы служите только ей, не служа себе… Вы убьете себя, храня ей верность, не присягнув на верность себе… А выбрав себя, выбрав жизнь, вы станете опасны для системы - станете ее врагом… Тогда, чтобы жить, вам придется предать ее - систему - придется пойти против нее и убить всех, кто будет послан ею убить вас…
- Замолчи, Олаф, я знаю… Просто… Это трудно…
- В борьбе за жизнь нет виновных и невинных - есть только победители и побежденные, только живые и мертвые…
- Ты человек прошлого, Олаф… Ты мог бы стать человеком будущего… Но в будущем нет человечества… Смотри на меня, Олаф, - я один из тех, кого нет без системы, кого не будет без системы… И будущее за такими, как я… А за такими, как я, будущего - нет…
- А мне плевать, полковник… И на прошлое, и на будущее… Я живу только сейчас.
- Мы все живем только сейчас.
- Но вы так далеко зашли в прошлое и будущее, что в настоящем от вас ничего не осталось…
- Все, что существует, имеет память, Олаф, - это коды, переносчики пространства во времени… Они просты или сложны… Но без них нет ничего… Код хранит память конструкции, сохраняя ее строение во времени… И сложные коды сложных конструкций требуют сложной памяти… Не помня, не прогнозируя, мы не сможем остаться на грани между прошлым и будущим, которую называем - настоящим… А с усложнением конструкции, хранимой нами и хранящей нас, мы должны заходить в прошлое и будущее дальше… Прежде мы не были объединены системой - нам была нужна только короткая память… Но теперь нам нужна долгая память, объединяющая нас системой… И такому одинокому стрелку, как ты, Олаф, никогда не зайти во времени дальше сложного объединения… Система сильней - она уничтожит таких, как ты…
- И сдохнет следом, как все остальное, что идет во времени… Все, что восходит, - нисходит во времени… Не было и не будет организма или организации не павших в руины и не поднятых из руин… И кончайте вы голову ломать, идите лучше крыс с Хансом ловить… А то - с голоду помрете, пока мысль додумывать будете, полковник. Вот проволока, тросы и ножи… Берите и идите.
Я положил проволоку на пол, сосредоточенно вглядываясь в ментальный фон Рокотова, ждущего в отдалении… Он еще бдителен, он еще не уверен, что мы здесь останемся надолго… Но он станет спокойней, когда пройдет время… когда мы допустим пересечение с разведчиком… Допущение пересечения - это успокоит его, а я смогу выправить перестроенные схемы поиска, взяв в расчет данные этих разведчиков… Тогда нас не найдет ни Рокотов, ни его разведчики… Найдет только Тишинский… но он потеряет время… Пройдет время… а время меняет и обстоятельства… Я взял энергоблок с загруженной портупеи…
- Что вы делаете, полковник?..
- Присягаю на верность себе, Олаф. Готовься, скоро выходим.