- Для этого не требуется усилий. И кто-нибудь всегда может их спасти при помощи скорозамораживания.
- Но их гибель означала бы нечто важное. Ты так не считаешь? Может, и нет. - Дженет задумалась. - Майрон Мэвис тоже кое-что обозначил. Почти то же самое. И тебе, наверное, кажется, что в поступке Гейтса и Шугермана есть какой-то смысл, ты ведь продолжаешь летать к ним. И вчера вечером летал.
Он кивнул:
- Летал.
- Что сказала миссис Бирмингэм?
Аллан ответил без особого волнения:
- Я попался на глаза недомерку, в среду меня будут разбирать на секционном собрании.
- Из-за того, что ты там побывал? Раньше они об этом не докладывали.
- Может, раньше они меня не замечали.
- А что произошло потом, ты знаешь? Недомерок видел?
- Будем надеяться, что нет, - сказал он.
- Об этом сообщалось в газете.
Аллан схватил газету. В ней и вправду было написано об этом, да еще на первой странице. Большие заголовки.
НАДРУГАТЕЛЬСТВО НАД ПАМЯТНИКОМ СТРЕЙТЕРУ ВАНДАЛЫ В ПАРКЕ ВЕДЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ
- Это сделал ты, - бесцветным тоном произнесла Дженет.
- Я, - согласился Аллан, и еще раз прочитал заголовки. - Это действительно моих рук дело. Потратил на него всего час. Я оставил банку с краской на скамейке. Вероятно, ее нашли.
- О ней упоминается в статье. Они заметили, что случилось со статуей, сегодня утром около шести часов, а банку с краской - в шесть тридцать.
- Что еще они обнаружили?
- Прочти статью.
Он разложил газету на столе и стал читать:
"НАДРУГАТЕЛЬСТВО НАД ПАМЯТНИКОМ СТРЕЙТЕРУ ВАНДАЛЫ В ПАРКЕ ВЕДЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ
Новейший Йорк, 8 октября (ТИ). Полиция ведет расследование по поводу умышленного нанесения повреждений получившей официальное признание статуе майора Жюля Стрейтера, основателя идеи Морального Совершенствования и верховного вождя революции 1985 года. Этот памятник, расположенный в Парке Шпиля, представляет собой статую, в натуральную величину отлитую из бронзированной пластмассы. Она создана в марте 1990 года Пьетро Буэтелло, который на протяжении всей жизни был другом и соратником Основополагателя. Вероятно, нанесение повреждений, охарактеризованное полицией как умышленное и методичное, произошло ночью. Парк Шпиля является моральным и духовным центром Новейшего Йорка, а потому открыт для посетителей в любое время…"
- Когда я пришла домой, газета лежала внизу, - сказала Дженет. - Как всегда. Вместе с письмами. Я прочла ее за обедом.
- Нетрудно понять, почему ты расстроилась.
- Из-за этого? Меня это не расстроило. Они могут лишить нас права аренды, оштрафовать, посадить тебя в тюрьму на год - только и всего.
- И запретить нашим родственникам жить на Земле.
Дженет пожала плечами.
- Мы ведь не умрем. И они не умрут. Я размышляла над этим, просидела одна в квартире три с половиной часа. Сначала я… - Она подумала. - Ну, сначала мне как-то поверилось. Но сегодня утром мы оба поняли: что-то произошло, у тебя же осталась на ботинках грязь, трава и красная краска. Но никто тебя не заметил.
- Недомерок что-то подглядел.
- Но не это. Тебя бы уже забрали. Он увидел что-то другое.
- Интересно, сколько им потребуется времени?
- Почему ты думаешь, что они узнают? Они решат, будто это сделал какой-нибудь человек, потерявший право аренды или выпущенный вернуться в колонию. Или невроп.
- Терпеть не могу это слово.
- Ну, проситель. С какой стати им думать на тебя? На человека, который близок к вершине, который провел сегодняшний день в обществе Иды Пиз Хойт и Сью Фрост. Нелогично.
- Да, - согласился Аллан и признался: - Это кажется нелогичным даже мне.
Дженет подошла к столу.
- Я думала на эту тему. Ты ведь только не знаешь, почему так поступил?
- Совершенно не представляю.
- А что ты чувствовал?
- Очень явственное желание, - сказал он, - неотвязное желание расправиться со статуей раз и навсегда. Для этого потребовалось полгаллона красной краски и умелое обращение с электропилой. Пила лежит на месте, в мастерской агентства, только без лезвия. Я его запорол. Много лет ничего не пилил.
- А ты помнишь, что именно ты сделал?
- Нет, - ответил он.
- В газете об этом не пишут. Что-то они темнят. А значит, что бы ты ни сотворил… - Дженет слабо улыбнулась, глядя на мужа. - Ты отлично справился со своим делом.
Позднее, когда от запеченного "лосося с Аляски" остались лишь несколько косточек, лежащих на пустой тарелке, Аллан откинулся на спинку кресла и закурил сигарету. Дженет стояла возле плиты и старательно мыла кастрюли и сковородки в отделении, служившем раковиной. В квартире царил покой.
- Можно подумать, - заметил Аллан, - будто сегодня совершенно обычный вечер.
- Мы вполне можем заниматься тем же, что и раньше, - откликнулась Дженет.
На столике около тахты были сложены колесики, и шестеренки. Дженет собирала электрические часы. В набор "эрудифакта" помимо деталей входили чертежи и инструкции. Учебные игры - "эрудифакт" для людей без компании, "фокусник" для вечеринок. Чтобы и на досуге занять руки делом.
- Как часы? - поинтересовался Аллан.
- Почти готовы. А потом я возьмусь за бритвенный прибор для тебя. Миссис Даффи - из квартиры напротив - сделала такой своему мужу. Я видела, как она его собирала. Это несложно.
Указывая на плиту, Аллан сказал:
- Ее собрали мои родственники еще в 2096 году, когда мне было одиннадцать лет. Я помню, каким нелепым казалось это занятие, ведь тогда продавались плиты, изготовленные автофактом, они стоили в три раза дешевле. Но отец с братом объяснили мне, в чем тут МОРС. Я до сих пор помню.
- Мне нравится собирать вещи. Это интересно, - проговорила Дженет.
А он все курил свою сигарету и думал: как странно, что он тут сидит, ведь не прошло и двадцати четырех часов с тех пор, как он посмеялся над статуей.
- Я ее обстебал, - сказал он вслух.
- Ты…
- Это словечко, которым мы пользуемся при создании пакетов. Если тему заездить, получается пародия. Высмеивая затасканные темы, мы называем это стебом.
- Да, понимаю, - сказала Дженет. - Я помню, как ты пародировал кое-что из произведений "Блейк-Моффета".
- Вот что меня при этом беспокоит, - сказал Аллан. - В воскресенье вечером я обстебал статую майора Стрейтера. А около шести часов в понедельник Ида Пиз Хойт обратилась ко мне с предложением занять пост директора Телеинформациона.
- Какая между всем этим связь?
- Должно быть, очень непростая. - Он докурил сигарету. - И до того непрямая, что затрагивает все на свете. Но я чувствую, что она есть. Где-то в глубине скрыта причинно-следственная цепочка. Это не случайность. Не совпадение.
- Скажи, а как именно ты ее… обстебал?
- Не знаю. Я не помню… - Он встал. - Ты не жди меня, ложись. А я пройдусь в Парк и посмотрю на нее: вероятно, они еще не успели начать ремонт.
Дженет тут же забеспокоилась:
- Пожалуйста, не выходи из дома.
- Очень хочется, - сказал Аллан, разыскивая пальто, которое поглотил шкаф, пришлось вытянуть его обратно в комнату. - У меня в мозгу неясная картина, ничего толкового. Если учесть ситуацию в целом, мне следовало бы все выяснить. Может, тогда я смогу принять решение насчет Телеинформациона.
Не говоря ни слова, Дженет прошла мимо мужа прямо в холл. Она направилась в ванную, и Аллан догадался зачем. Она прихватила набор бутылочек и теперь наглотается седатиков, чтобы не потерять в этот вечер самообладания.
- Смотри, особенно не налегай, - предупредил он.
Ответа из-за закрытой двери в ванную не последовало. Аллан немного помешкал, а потом ушел.
Глава 5
Над Парком сгустились тени, было очень холодно и темно. Кое-где собрались небольшие группки людей, похожие на лужицы после ночного дождя. Все хранили молчание. Казалось, они питали какую-то туманную надежду и ждали, когда наконец что-нибудь произойдет.
Статуя находилась прямо перед Шпилем, она возвышалась на отдельном постаменте в центре круглой площадки, посыпанной гравием. Вокруг памятника были расставлены скамейки, чтобы люди могли кормить голубей, разговаривать или дремать, приобщаясь к величию монумента. В остальных частях парка склоны поросли травой, среди которой кое-где вздымались темными бугорками кусты и деревья, а в одном из уголков стоял сарай с садовым инвентарем.
Оказавшись в центре Парка, Аллан остановился. Поначалу он пришел в недоумение, не обнаружив знакомых очертаний. И лишь потом сообразил, что случилось. Полиция обшила статую досками. Перед ним стояло прямоугольное деревянное сооружение, гигантский ящик. Значит, он так ее и не увидит. И не выяснит, что же он такое сотворил.
Аллан стоял, уныло глядя в одну точку, и через некоторое время заметил, что рядом с ним кто-то пристроился. Потрепанного вида гражданин с худыми руками, одетый в замызганную шинель до пят, тоже застыл, уставясь на ящик.
Какое-то время оба молчали. Наконец гражданин откашлялся и сплюнул в траву.
- Ни хрена не видно, уж будьте уверены.
Аллан кивнул.
- Они специально ее огородили, - сказал гражданин, - чтобы не было видно. Знаете почему?
- Почему? - спросил Аллан.
Сухопарый гражданин придвинулся поближе.
- До нее добрались анархисты. Изуродовали страшно. Полиция кое-кого из них поймала, а кое-кого нет. Они еще не схватили главаря. Но схватят. И знаете, что они тогда обнаружат?
- Что?
- Они обнаружат, что ему платит Санаторий. И это только начало.
- Чего?