Принесли на тарелке светло-голубое пенистое облако. Посетители ели такую же синтетическую жвачку и запивали ее ноки - розовым и, видимо, алкогольным напитком. И без того бездумные лица их деревенели в бессмысленной радости. Посидев немного в экстатическом одурении, люди выскакивали на середину зала, извивались, высоко и нелепо подскакивали. Как я узнал после, это был скоки-ноки - спазматический танец, по сравнению с которым старый рок-н-ролл показался бы тихим и задумчивым вальсом. Сплошные конвульсии, судороги.
Каждый плясал сам по себе - ни партнеров, ни партнерш. А самое страшное - все происходило без музыки.
Элора нахмурилась, опустив ресницы. Мне стало жаль ее. Я понял, что подобные развлечения ей чужды, а ничего иного она не знала и видеть не могла…
- Вам принести ноки? - раздался над ухом голос обслуживающего светоробота.
Я утвердительно кивнул головой. Элора отчужденно откинулась в кресле и удивленно взметнула черные брови.
- С волками жить - по-волчьи выть, - усмехнулся я и объяснил смысл русской пословицы. - А вообще - хочу понять…
Выпив ноки, я ожидал легкого опьянения. И жестоко ошибся. Сначала почувствовал животное, отупляющее блаженство, а потом в ушах, все усиливаясь, зазвучала, с позволения сказать, музыка. На мой бедный мозг обрушилась какая-то инструментованная истерика: дикие крики, обезьяньи вопли, скрежет металла. Видимо, напиток химически воздействовал на нервные клетки, вызывая ощущение одуряющего счастья и слуховые галлюцинации.
Но еще большие испытания ждали меня впереди. Под грубые ритмы непроизвольно задергались руки, ноги против моей воли подняли меня с сиденья. И вдруг охватило неистовое желание выпрыгнуть на середину зала и вместе с толпой с вожделением топтать пружинящий пластиковый пол.
С неимоверным трудом, сцепив зубы и наморщив покрытый испариной лоб, я подавил это желание и заставил себя сесть. Вспомнив предполетную волевую тренировку, принялся последовательно устранять действие напитка. Элора, широко раскрыв глаза, со страхом и сочувствием следила за моими усилиями. Наконец "музыка" в ушах заглохла, и я с облегчением вздохнул.
- А вы сильный человек, - с восхищением прошептала Элора. - Еще никому не удавалось нейтрализовать ноки.
А вокруг продолжали конвульсировать. Я вообразил себя в этой толпе. Представил, как среди кукольных "техносферных" людей извивается высокий атлет с серебристыми висками. Несоответствие было до того комическое, что я расхохотался. Поняв меня, рассмеялась и Элора. Посетители с изумлением уставились на нас: здесь редко смеются.
- Уйдем отсюда, - внезапно предложила Элора. - Мне здесь боязливо.
- Боязно, - поправил я ее. - А точнее сказать - страшно.
По дороге в Институт времени мы часто задерживались на безлюдных верхних эстакадах. Я учил Элору русскому языку. Ей очень нравились стихи, образные народные выражения и жаргонные словечки. Сильное впечатление произвели на Элору туманные и музыкальные стихи раннего Блока.
- Как красиво, - шептала она.
В институте ночью никого не было. На плоской и широкой крыше здания стояла маленькая летательная машина - личная аэрояхта Элоры. На ней и улетела она к дворцам Великих Техников - к отцу. На прощание сказала:
- Постараюсь почаще бывать у матери. Мы с тобой тогда… Как это? Наболтаемся. Побольше стихов… Занятие нехорошее, но с Хранителем можно, - рассмеялась она, а потом с грустью добавила: - Мне жаль расставаться. Но мы скоро встретимся.
Однако на следующий день меня ждала другая встреча. В ожидании синтетического блюда я сидел утром за пустым столиком. От неожиданности вздрогнул, услышав за спиной знакомое гоготание:
- Га! Га! Провокатор!
Рядом сел Хабор, ухмыляясь почти дружелюбно. Тронул меня за локоть.
- А недурная мысль пришла Актинию: возродить идею провокатора в образе человека. Раньше у нас был только журнал-провокатор.
- Журнал?
- Да. Сейчас мало кто знает. В первые годы Электронная Гармония была в большой опасности. Слишком много еще оставалось людей, призывающих вернуться к порядкам былых времен. Как их всех выловить? Генератор Вечных Изречений разрешил тогда издавать единственный журнал, где свободно бы печатались стихи, проза, а главное - полемические статьи. И простачки клюнули… Вышло всего несколько номеров. Имея адреса, хранители без труда выловили миллиона два подписчиков. И сразу стало тише. Га! Га! Га!
Я почувствовал смутное беспокойство. Почему Хабор так откровенен? Может быть, хочет усыпить бдительность? Надеется, что раскроюсь перед ним?..
"Ничего, - успокоил я себя. - Буду осторожен. Во всяком случае, с ним полезно поговорить. Он многое знает".
Словно угадав мои мысли, Хабор спросил, пытливо глядя на меня:
- Хочешь приоткрою тайну города?
- Тайну?
- Да. Управляют обществом, этим биллионным скопищем дураков, вовсе не Великие Техники.
- А кто?
Хабор склонился ко мне и доверительно шепнул:
- Сам город.
Он откинулся назад, любуясь моим изумлением.
- Город? - Я вспомнил, что Актиний говорил нечто подобное, но сделал вид, что впервые об этом слышу. - Не понимаю… А Великие Техники?
- Болваны. - Мой собеседник пренебрежительно махнул рукой и загоготал. - Отупевшие в разврате болваны. Ими тоже управляет город, как куклами.
- Как куклами?
- Хочешь, посмотрим кого-нибудь из них? Эй, ты! - махнул он рукой светороботу. - Подойди.
Пританцовывая, подскочил светоробот.
- Кто-нибудь из Великих выступает сейчас с речью?
- Да. На Южном материке.
- Включи.
Стена-зеркало засветилась перед нами, и я увидел на трибуне упитанного человека. Звучным, как барабан, голосом он произносил речь, оснащая ее плавными, закругленными жестами.
- То же, что всегда, - сказал Хабор. - Обещания и все такое. Призывы хранить Гармонию и готовиться к космической войне с пришельцами… Для Великого важен не ум, а голос. Обрати внимание на уши. В глубине их запрятаны крохотные суфлер-радиофончики. Они не видны. Через них город нашептывает речь, а Великий повторяет ее хорошо поставленным голосом.
- А если он начнет говорить сам?
- Говорить сам? Великий? Га! Га! Им же давно лень думать. Потому и возложили все на машинный мозг…
- А если попадется умный и не пожелает быть управляемым машиной? И начнет говорить не то?
- Маловероятно.
- Ну а все же? Что тогда?
- Тогда он получит по мозгам. Электроудар по мозгам. Из тех же суфлер-радиофончиков.
Чувствовалось, что Хабор завидует Великим Техникам и в то же время презирает, хотя тупоумие их скорее всего преувеличивает.
Всепланетный город, как я понял, превратился в сложную и почти автономную электронную систему, которая программируется в соответствии с изречениями Генератора. Город стал в буквальном смысле государственной машиной. Это город-мозг, гомеостат, стремящийся к равновесию, то есть к поддержанию и укреплению "гармонии".
- Но ведь все это делается в чьих-то интересах?!
- Правильно… Ты умный провокатор. Га! Га! Даже… Даже слишком умный.
Хабор замолк и маленькими, болотного цвета глазами уставился на меня.
- В чьих же интересах? - повторил я.
- В интересах и по заданию администраторов и тех же Великих Техников, - медленно ответил Хабор, размышляя о чем-то своем.
- А кто конкретно программирует?
- Кое-что - я! - Хабор горделиво ткнул себя в грудь. - "%-5" Я и другие кибернетики, пользующиеся особым доверием. Ты думал, я только палач? Нет, палач - это так, попутно. Главное совсем в другом… - Он придвинулся вплотную и зашептал мне прямо в лицо: - Сейчас город уже почти не дает себя программировать… Он делает это сам, сам себя совершенствует, все больше ускользая из-под контроля… И уже не нуждается в тех, кто его создал. Что будет? А? Может быть, ты… помнишь?
Мне вдруг стало страшно. Острой змейкой пополз холодок по спине. Хабор словно знал обо мне что-то. Нечто такое, что я сам тщетно пытался вспомнить…
- Не помнишь? - Зрачки Хабора не отпускали, смотрели в упор. - Ничего, придет время - вспомнишь.
- Но… я ничего не понимаю.
- Придет время - поймешь… - Хабор усмехнулся, и тут же его лицо стало серьезным и торжественным. - Поймешь, какое счастье тебе привалило. Ибо нет счастливей тех, кто служит великой, всемогущей Силе, покоряющей миры, проникающей сквозь время и пространство, - Силе, для которой нет ничего невозможного. Верным слугам своим Абсолют дарует то, о чем не смеют и мечтать мириады смертных, - бессмертие в Вечной Гармонии…
Хабор поднялся.
- Не вздумай никому рассказывать. Впрочем, все равно никто ничего не поймет. Так же как ты сам, до поры до времени…
На другой день я пересказал все Актинию.
- Бред какой-то, - проговорил он. - А вообще мне иногда и впрямь начинает казаться, что у Хабора есть еще какая-то вторая, тайная жизнь… - Актиний нахмурился и принялся ходить по комнате. - Держись-ка ты от него лучше подальше. Кто знает, в какую нечистую игру он хочет тебя втянуть…
Мне очень хотелось сказать, что игра, которую ведет сам Актиний, тоже не очень-то чистая, но я благоразумно промолчал. А с Хабором после этого еще несколько раз беседовал. Теперь я уже не вздрагивал, когда слышал за спиной полунасмешливое приветствие:
- Га! Га! Провокатор!
О загадочном Абсолюте Хабор не произнес больше ни слова, но о городе и порядках в нем он сообщил мне немало любопытного.
Однажды днем мы с Элорой задержались на крыше высокого здания. В этом безлюдном месте никто не мешал разговаривать на русском языке, который так полюбился Элоре.