Настя замерла перед крупным цветком. В его чашечку вползла пчела, и цветок закачался и зажужжал изнутри. Настя приложила ухо и с блаженной улыбкой прислушивалась к струнному гудению. Но вот пчела улетела. Настя печально вздохнула и… сорвала цветок.
- Анастасия! - не выдержал Орион и погрозил кулаком.
Девочка вздрогнула. Но взглянув еще раз на увесистый кулак, так и излучающий добродушие, смешливо прыснула в букет и пропищала:
- Папа, больше не буду.
Таня смеялась. Орион с досадой смотрел на свой кулак, видимо недоумевая, почему он производит такое комическое впечатление. Потом махнул рукой.
- Не понимаю, почему женщины так люто ненавидят цветы. Увидят - и сразу же рвать…
Таня начала рассказывать о диковинных цветах, выращенных ею в Австралии. Она только что вернулась оттуда. А мне было так хорошо, что не хотелось даже говорить. Никогда я еще не чувствовал себя так раскованно и уютно, как в этом семейном кругу - рядом с Ингой, Таней и неизлечимо добродушным Орионом.
Когда солнце, прочертив малиновую дорожку на речной глади, скрылось за зубчатой стеной леса, я пошел провожать Таню. Она жила рядом, вместе с матерью и отцом, в таком же простом доме, как и Орион. Мы с ней долго бродили по поляне, по сухо шуршащей осенней траве. Молчали. Потом Таня стала рассказывать о наших общих знакомых.
- Ты знаешь, Спотыкаев - убежденный холостяк. Вернее, был им. Недавно женился. И на ком? На Андре Таун - первой красавице Солнечной системы.
- Андромеда Таун? - удивился я. - Видел на экране. Прекрасная артистка.
- Да. И вот Спотыкаев покорил ее. Ученый с мировым именем, обаятельный, душевный, находчивый и остроумный. Андра еще не знала, каким он бывает в своем рабочем настроении. И вот однажды на пляже Спотыкаев сидел и увлеченно рисовал на песке какие-то формулы. Как Архимед. Подошла Андра и заговорила с ним. Спотыкаев сердито вскинул голову. Он был настолько погружен в свои математические видения, что не узнал ее. Угрюмо посмотрел на Андру и… обозвал нахалкой. Представляешь? Хорошо еще, что Андра оказалась девушкой неглупой, не обиделась и все поняла…
Разговор зашел об искусстве. Таня призналась, что и сама пишет музыку. Только пока скрывает это от Ориона, боясь его насмешек.
Незаметно подкралась, развернув свои черные крылья, ранняя осенняя ночь. Стало прохладно. В небе задрожали звезды. Лицо Тани в голубом небесном сиянии было бледнее обычного и снова напомнило мне чем-то беломраморный профиль девушки из иного мира, Элоры. Но насколько эта, земная, была теплее, ближе, родней…
Стали прощаться. И я вдруг остро ощутил, что расстаюсь с Таней, быть может, навсегда…
- Таня, - зашептал я. - Слышишь?.. Хочу что-то сказать.
Она подняла ресницы и смотрела мягкими, отдающимися моей воле глазами. И этот взгляд решил все.
- Таня, я люблю тебя. Слышишь? Очень люблю.
- И я, - радостно выдохнула она и уткнулась головой в мою грудь.
"Не имеешь права", - хлестнул в мозгу будто чей-то чужой голос. Мягко отстранив девушку, я повернулся и побежал к станции. Скользящий поезд в считанные минуты перенес меня на другую станцию - Лесная. От нее до хижины - семь километров.
Лесная темень… Я бежал, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух. Вдыхал прелые запахи осени, ловил руками падающие листья. Прекраснейший мир! Неужели больше его не увижу… Пройдет еще день - и я, точно в холодную воду, нырну в таинственную реку времени, которая вынесет меня на другой берег, в иной мир.
Но я вернусь. Может быть, вернусь…
Снова Хабор
Капсула опустила меня - удивительное постоянство! - в той же самой роще, на том же месте.
Роща почти исчезла. Вокруг жалкой кучки деревьев высились недостроенные корпуса: город-автомат наползал со всех сторон.
В свое время я неплохо освоился с лабиринтами супергорода. И теперь, умело переходя с одной движущейся параболы на другую, довольно быстро добрался до дома, где жил раньше. На лифте взлетел на верхний этаж. Подошел к двери соседки, с нетерпением нажал клавишу.
Открылась дверь, и выглянувшая было Хэлли быстро отступила назад. Ее глаза, окруженные веером морщинок, расширились от страха.
- О небеса!
- Где Элора? - спросил я, входя и кивнув головой в знак приветствия.
- Элора? - растерянно переспросила хозяйка. - О небеса! Хранитель Гриони?! Вы ли это? Говорят, вы так неожиданно пропали…
- А Элора, где она?
- Элора?.. Бедная девочка. - По глубоким морщинам ручейками потекли слезы. - Нет ее больше. Не увидим мы ее никогда. Она… Она сама… Она перешла в храм бессмертия.
- Сама?.. Покончила с собой? - холодея, спросил я. - Что за храм такой? Мавзолей? Пантеон?
- Не знаю… О небеса! Я ничего не понимаю.
Старая женщина путано говорила о храмах, которые были новинкой и попасть в которые считалось большим почетом. "Нет, - решил я, - сегодня от нее ничего путного не узнать". Но все-таки задал еще один вопрос:
- А Актиний спрашивал обо мне?
- Актиния нет в живых…
- Что, тоже храм бессмертия?
- Нет… самоубийство. - Хэлли понизила голос до полушепота. - Говорят, он оставил очень странную записку…
- Какую?
- "Чем хуже, тем хуже".
Я промолчал. Мне-то был ясен смысл записки. Актиний отчаялся в своих усилиях одиночки, понял, что общество неудержимо катится в пропасть.
Я попрощался, обещав зайти завтра. Спустился в подземные лабиринты и в темном закоулке завалился спать. Конечно, я понимал, что Хабор уже знает о моем появлении в городе. Но где-то в глубине жила смутная надежда, что если буду скрываться, неизбежную встречу, может быть, удастся хоть немного оттянуть. Оттягивать финал - это была теперь моя главная задача…
Не знаю, сколько проспал. Из полумрака подземных коридоров поднялся наверх. Одуряющий городской свет, ударивший в глаза, создавал впечатление вечной ночи, опустившейся на планету.
Над одной из площадей сквозь паутину парабол еще проглядывало солнце. Значит, все-таки день! Здесь маршировало подразделение Армии вторжения. На соседней площади жители, проходя мимо статуи Генератора, вскидывали руки и издавали верноподданнический вопль: "Ха-хай! Ха-хай!"
Унылая картина. Я сел в кресло транспортной эстакады и укрылся от мира силовой сферой-экраном. Но город и здесь напоминал о себе своей стандартной продукцией: замелькали кадры очередного секс-детектива.
Я спустился вниз и нырнул в чернеющий зев подземной дороги. Проехал сотню километров. Потом вышел и углубился в боковые безлюдные коридоры. Шаги мои гулко раздавались в тишине. Изредка попадались деловитые и безмолвные роботы, ремонтирующие сложную систему труб и проводов.
Один из них только что вылез из колодца. "Нижний этаж подземного хозяйства", - подумал я и решил, что там надежней всего можно укрыться. Сунул ноги в черную дыру и неудержимо заскользил вниз. Начал шарить вокруг руками. Но уцепиться не за что - ни выступов, ни ступенек. Крутонаклонные стенки колодца были гладкими, как стекло. Очевидно, робот поднимался с помощью пневматических присосков.
Наконец очутился внизу. В полумраке лабиринтов прошел километра два. Но усталость взяла свое. Я спрятался в нише и уснул.
Снился страшный сон. Будто у меня срослись руки и я никак не могу отодрать одну от другой. Вскрикнул, проснулся. И увидел: запястья скованы наручниками. Надо мной нагнулся какой-то рослый мужчина. Согнув средний палец с перстнем-фонариком, он с любопытством меня рассматривал. Пошарил по пустым карманам и приказал двум стоявшим рядом роботам:
- К Хабору!
Хабор встретил меня веселой ухмылкой.
- Га! Га! Провокатор!.. Что-то ты ко мне не спешишь, а?
Жестом отпустив роботов, он велел мне сесть и сам опустился рядом.
- То, что ты вернулся, говорит о твоем благоразумии. Бессмертие - высший дар, и даровать его может только Абсолют - это ты, я вижу, хорошо понял. При необходимости мы бы, конечно, нашли способ вернуть тебя насильно, но добровольность всегда предпочтительнее… А встречу со мной ты зря оттягивал. Уверяю тебя: все будет совершенно безболезненно. Просто сядешь в кресло и будешь вспоминать день за днем, а анализатор будет развертывать и уточнять особо интересующие нас детали… Сейчас немного отдохни - и приступим.
- Я не собираюсь ни к чему приступать.
- Не собираешься? - Хабор изумленно уставился на меня. - Это как понимать?
- Вы говорили тогда: Абсолют не нуждается ни в каких лазутчиках. А теперь выясняется… Выходит, это был обман?
- Ну зачем такие страшные слова. - Хабор усмехнулся. - Просто верный психологический ход. Мне не хотелось, чтобы ты чувствовал себя там шпионом. Это внутренне сковывало бы тебя.
- Хотели сделать шпионом против моей воли? Но я им никогда не был и не буду!
- Ну вот что, мне надоел этот дурацкий разговор. - В глазах Хабора загорелись злые огоньки. - Он, видите ли, хочет остаться чистеньким и высоконравственным… Запомни раз и навсегда: в мире есть только одна нравственность - верное служение Абсолюту. Все, что делается по воле Великого, дозволено и оправдано.
- И все-таки мне противно быть шпионом…
- Тем хуже для тебя!.. Собственно, я мог бы сегодня же выпотрошить из тебя всю информацию о том мире. Наша аппаратура умеет обшаривать мозг до самых дальних закоулков. Но когда объект вспоминает добровольно, получается детальней… Что ж, ладно, дам тебе еще некоторое время поразмыслить. Не образумишься - пеняй на себя!..
Роботы волокли меня в подземелье, а во мне все пело от радости. Что бы ни ждало меня впереди - первый раунд выигран!..