Волчар стряхнул с головы надоевшую тряпку и огляделся.
Пещера. Тусклый пляшущий свет лучины в руке Прозора терялся во мгле подземелья.
- И что дальше? - ядовито спросил кметь. - Будем ждать Жар-птицы, чтоб посветлее стало?
- Не будем, - равнодушно отозвался чародей. Он щёлкнул пальцами, и в пещере вдруг стало светло. Не так, как на улице днём. Скорее, как в сумерках. Но всё же можно различить даже лицо Прозора, даже его бороду.
- Что это светит? - спросил Некрас, стараясь казаться равнодушным.
- Какая тебе-то разница? - пожал плечами чародей. - Долго пояснять. Видал, как гнилушки светятся в темноте?
Свет и впрямь был похож на гнилушечное свечение.
Кметь вновь огляделся. Чуть в стороне была вкопана широкая и низкая лавка, а прямо передо мной, шагах в двух стояли пять резных кресел.
- Ну, а теперь?
- А теперь будем ждать, - терпеливо отозвался чародей.
- Жар-птицу? - насмешка у Некраса проснулась вновь.
- Нет, - всё так же терпеливо обронил Прозор.
- Присесть бы хоть, - кметь вновь бросил опричь взгляд. - Я так понимаю, эти кресла не про мою честь…
- Правильно понимаешь, - отозвался незнакомый голос.
Волчар почувствовал, как душа невольно сжалась. Больно уж это было… неожиданно. Он резко обернулся. За спиной - и отколь только взялись?! - стояли полукругом четверо. Трое мужчин и одна женщина. Одетые словно обычные киевские простолюдины. И только лица прятались за кожаными скуратами. Кметь вдруг почувствовал себя странно беззащитным, мало не нагим. Привык, что ворог всё время с открытым лицом, хоть отец и наставлял в своё время, что не всегда так бывает.
3
Они молча расселись в креслах. В пятое кресло сел Прозор. Они сидели и молчали. Волчар уже начинал думать, что голос мне показался, когда женщина, наконец, разомкнула губы:
- Ты всё-таки привёл его, Прозор.
Голос был тот самый. Женский грудной голос, привыкший не только просить, но властно распоряжаться. Чародей только наклонил голову, утверждая то, что и так можно было понять.
- Хорош, - прогудел насмешливым басом один из мужчин, высокий и жилистый, с чупруном светлых волос на бритой голове. - Кого-то он мне напоминает…
- Своего отца, кого же ещё, - холодно обронил второй, низенький лысый колобок с густой бородой. Волчара даже ощутимо кольнуло этим холодом. И тут он разозлился. Терпеть не мог, когда при нём про него говорили, будто про товар. Не раз за такое на беседах носы на сторону сворачивал парням с Горы, что любят похвалиться длинной, как крысиный хвост, чередой предков. От злости кметь вспомнил, что это они хотели с ним повидаться, а не он с ними, и несколько обнаглел. Как и у Прозора в избе, без приглашения уселся на лавку, закинув ногу на ногу, и принялся их вызывающе разглядывать. Особенно долгим взглядом остоялся на женщине. Собственно, поглазеть было на что, хоть лицо её и было укрыто под скуратой. Летник, понёва и кептарь плотно облегали её фигуру, приковывая не только Волчаровы взгляды. На его взгляд, ей вряд ли было больше двадцати трёх лет, то есть, кметя она была старше ненамного.
- Полегче, Волчар, - заметив его взгляд, угрожающе проворчал первый. Некрас про себя порешил называть его Витязь - за чупрун. Дураку ведомо, что на Руси такие чупруны носят только знатные вои - кмети и гриди. На гридня он не тянул - молод слишком, вряд ли ему было более двадцати пяти - двадцати восьми.
Кметь не ответил, продолжая молча их разглядывать. Второй, Колобок, под его взглядом недовольно заворочался. Этот явно не вой, скорее купец-горожанин или ремесленный староста какой.
Третий, высокий и худой, с тонкой бородой и стрижеными в кружок волосами, глядел в прорези скураты холодно и пронзительно. Жёсток. Но на гридня тож не тянет. Боярин? Пусть будет Щап, - подумал кметь насмешливо.
Может статься, он кого-то из них даже и знал. Особенно женщину, - у Волчара крепло неотвязное ощущение, что он её где-то уже видел и неоднократно.
- Дерзок, - холодно обронил Щап. - Не знаешь, с кем говоришь, щеня.
- Да где уж мне, - с наиболее возможной насмешкой ответил кметь, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть клокочущую злобу. - Ты ж за скуратой спрятался, где мне узнать, что ты за боярин такой. Да и на хрена ты мне сдался вообще?
Щап разгневанно чуть приподнялся. Пожалуй, это выглядело бы даже грозно. Для его холопов - Некрас всё больше утверждался в мысли, что это боярин, навыкший зыкать на челядь. Волчар в ответ сделал точно такое же движение.
- Охолонь! - свирепо рявкнул Витязь, повинуясь властному взгляду женщины. - Оба!
Щап угомонился, бросив на кметя многообещающий взгляд. Волчар в ответ только ощерился в ухмылке, но тоже сел. В конце концов, головы им расшибить он успеет, коли что.
- Позвали мы тебя сюда, Волчар, не просто так…
- Ну, наперво, кто это - мы? - довольно невежливо перебил Витязя Волчар. - Я кота в мешке не покупаю…
- Замолкни! - возвысил тот голос. Волчар подумал и смолчал - ранее времени злить их не стоило.
- Мы - это мы, Волчар, - холодно сказала женщина. - Вот мы пятеро. Как нас ни назови, всё одно будет неверно. Зови хоть Тайными.
Волчар молча слушал.
- Нам нужна твоя помощь, - продолжила женщина.
- О как! - не поверил Волчар. - Именно моя? Ничья иная не подойдёт?
- Именно твоя, Некрас Военежич Волчар, сын воеводы Волчьего Хвоста, - подтвердил Витязь, а Щап полоснул жгучим, мало не ненавидящим взглядом. Чего это он? - подумал Волчар озадаченно. - Не может быть, чтоб из-за такого пустяка. Может, его отец когда в думе заехал?
- Ты не слушаешь, - похолодавшим ещё сильнее голосом сказала женщина. - Волчар!
Некрас вздрогнул и оборотил к ней лицо.
- Нам надо добыть меч Святослава, - сказала она тихо.
- Ого, - Волчар невольно присвистнул. - А я здесь при чём?
- Ты - сын Военега Волчьего Хвоста. Единственного из гридей, кто был при Святославе в его последнем бою и уцелел.
- Так вам к отцу надо, - засмеялся Волчар. - Не я ж там был-то!
- Неплохо бы, - обронил Витязь. Похоже, он и женщина были здесь главными. - Но к твоему отцу добраться нам труднее, да и тайну надо соблюдать. Чем менее народу знает про наши дела, тем лучше. И для дел, и для народа.
Некрас прищурился. Что-то ему эта тайность поперёк горла была.
- А зачем вам этот меч? Что в нём такого?
- Это не просто меч, - пояснил терпеливо Прозор. - Этот меч был выкован для самого Перуна в небесной кузне. Такие мечи попадают на землю очень редко. Может, раз, может два раза в тысячу лет.
- И что? От него сильнее станешь? Он лучше рубит, раз небесный? Его латы не держат? Или удлиняться может на десять сажен?
- Да нет, - усмехнулся чародей криво и бросил на остальных Тайных странный взгляд. Волчар мог бы поклясться, что он хотел сказать: и этот мол, таков же, как вы. Витязь поёжился, Колобок вздохнул с притворной сокрушённостью, Щап рассерженно засопел. И только женщина осталась невозмутима. - Силы он своему обладателю не добавит. И длиннее не станет. Доспехи его не держат, это верно. Да только это не главное.
- А что - главное?
- В нём - сила богов. Воплощённая Перунова мощь. За вождём, у которого такой меч, пойдут на смерть куда охотнее, чем за обычным. Ибо если ему покорился этот меч, значит, он отмечен богами.
Некрас коротко покивал. Что-то такое он слышал уже от отца, когда тот рассказывал ему про походы своей молодости. Что-то говорил и про судьбу меча… только вот вспомнить бы, что.
- Ну, сила богов, - пожал он плечами, одновременно морщась от назойливой мысли, кою всё никак не мог ухватить за хвост. - А вам-то она зачем? Вы ведь не вожди. Не князья.
Краем глаза он заметил непонятную тревогу, метнувшуюся в глазах женщины, заметную даже сквозь прорези в скурате. Удивился - с чего бы это. И тут же понял - всё. Не вспомнить. Мысль, коя вертелась на уме, ушла, ускользнула змеёй в песок.
- И ты ещё спрашиваешь, - зачем? - заледеневшим голосом спросил Витязь, а Щап сжал сухими пальцами подлокотники кресла так, что Волчару показалось: ещё миг - и от них брызнет мелкая щепа. - Ты, сын Волчьего Хвоста? Где проходила межа Руси при Святославе? Волгу суры звали Русской рекой! А ныне? Печенеги к самому Киеву подойти могут! Надо вернуть величие Русской земли!
Несмотря на напыщенность, слова эти прозвучали отнюдь не глупо, как могло бы показаться. Тем паче, что никто из Тайных не расхмылил в ответ на красивое выражение.
Волчар закусил губу. Да, величие вознести было бы неплохо. И ради того хорошо бы вернуть меч Святослава. Да только как? И при чём здесь он?
Должно быть, последние слова Некрас произнёс вслух, понеже Прозор твёрдо сказал:
- Только ты можешь нам помочь. Никто более.
- Да как? - почти выкрикнул Некрас.
- Я могу пробудить твою родовую память, - размеренно сказал Прозор.
- Как это? - не понял Волчар.
- Волшебством, - пожал плечами чародей. - Ты вспомнишь всё, ну или почти всё, что помнили твои предки. Самые яркие мгновения их жизни. И ты обязательно вспомнишь, как погиб князь Святослав и куда делся его меч. Но это может быть опасно для тебя.
- Чем? - Некрас изо всех сил старался, чтобы его голос не дрогнул. Он не боялся честной смерти - погибнуть в бою или на охоте, от стали или звериных зубов. Но смерть от волшебства - наглая смерть, и душа не получит должного, а то упырём станет.
И всё-таки что-то в нём хотело этого приключения. Острая жажда действия, чего-то яркого и необычного.
- Кабы знать, - грустно ответил Прозор, и в этот миг он даже стал приятен Некрасу.
- Ладно, - махнул рукой кметь. - Давай!