Все явно потеряли интерес к случившемуся. Все, кроме, пожалуй, Рэгла. Он посматривал на Вика, что называется, с осторожным любопытством. Словно хотел спросить о чем-то, но по непонятным причинам воздерживался.
- Играем! - потребовала Джуни. - Кто сдает?
Сдавал Билл Блэк. Фишки побросали в вазочку. Из телевизора раздалась танцевальная музыка, и экран погас.
В комнате наверху Сэмми трудился над детекторным приемником.
В доме было тепло и спокойно.
"Что ж это было? - мучился Вик. - Что на меня нашло? Где ж это я был - и не помню?"
ГЛАВА III
Бреясь перед зеркалом в ванной, Рэгл Гамм слышал, как почтальон бросил на порог утреннюю газету. Рука дернулась от мышечного спазма, и на шее появилась царапина. Рэгл быстро отвел бритву в сторону, закрыл на момент глаза, сделал глубокий вздох и продолжил бритье.
- Ты заканчиваешь? - услышал он голос сестры.
- Да, - ответил Рэгл.
Он сполоснул лицо, вытерся и открыл дверь.
Тут же появилась Марго в купальном халате и прошмыгнула мимо в ванную.
- Кажется, я слышала, как принесли твою газету, - бросила она на ходу, закрывая дверь. - Мне надо подвезти Вика в супермаркет. Ты не поможешь Сэмми открыть дверь, когда он будет уходить? Он в кухне…
Последних слов Марго Рэгл уже не расслышал - она включила душ.
"Пойдем за газетой", - подумал Рэгл.
Но прежде он достал справочники, подшивки, чертежи, схемы, прибор считывания. Занимаясь этим, он выиграл одиннадцать минут. Сегодня хотелось как можно дольше не брать в руки газету. Он раздвинул стол в гостиной - после ночи в ней было прохладно и чувствовалась сырость, - закурил сигарету. И только после этого открыл входную дверь.
На бетонном пороге лежал "Вестник", свернутый трубкой и перехваченный резинкой.
Он поднял газету и сорвал резинку. Она отлетела в кусты возле крыльца.
Несколько минут он читал новости, напечатанные на первой странице. Прочитал про здоровье президента Эйзенхауэра, про национальный долг, про козни коварных ближневосточных руководителей. Потом он перевернул газету и просмотрел комиксы. Потом прочел письма к редактору. Пока он занимался этим, мимо пронесся Сэмми.
- До свидания, - крикнул Сэмми. - Увидимся после обеда.
- Ага, - машинально отозвался Рэгл.
Потом появилась Марго. Она быстро прошла мимо. Пробежала по тротуару. В вытянутой руке держала ключи от машины. Открыла дверцу, нырнула в "фольксваген" и включила мотор. Пока он грелся, Марго протерла лобовое стекло. Утро было свежим. По улице промчались несколько подростков, направляясь в школу. От поребрика отъезжали машины.
- Я совсем забыл про Сэмми, - сказал Рэгл Вику, когда тот вышел на крыльцо. - Но он сам справился.
- Ерунда, - откликнулся Вик. - Смотри не переутомись со своим конкурсом.
В накинутом на плечи пальто Вик спустился вниз и пошел по дорожке. Марго нажала на газ, машина взревела и выехала на шоссе, ведущее в центр города.
"Сколько шума от этих маленьких машин", - подумал Рэгл.
Он оставался на крыльце, читая газету, пока совсем не замерз. Но холодный утренний воздух прибавил ему сил. Рэгл повернулся, вошел в дом и отправился в кухню.
Он так еще и не открывал шестнадцатую страницу, на которой печаталась схема для конкурса "Куда дальше направится Зеленый Человечек?". Схеме отводилась почти вся страница. Кроме того, там помещались указания и комментарии к конкурсу и сообщения о победителях прошедших туров. И самым мелким шрифтом, какой только можно придумать, - рейтинг участников, всех, кто еще продолжал бороться. Его имя было, конечно, напечатано крупными буквами. Единственное. Отдельно от всех. И так было каждый день. Все имена, напечатанные под его именем, были "временными жильцами" и никем не воспринимались всерьез.
Каждый день газета предоставляла несколько ключей для решения. Рэгл всегда рассматривал чтение их как предварительный шаг в ознакомлении с самой задачей. Главная проблема, естественно, заключалась в том, чтобы правильно выбрать один из 1208 квадратиков схемы. Напрямую ключи помочь в этом никак не могли, но он допускал, что они содержали в себе косвенные данные, и по привычке запоминал их, надеясь, что необходимая информация в случае чего всплывет подсознательно.
Пока он просматривал ключи, на дорожке перед домом послышались шаги. Положив газету на стол, Рэгл скользнул в гостиную, чтобы посмотреть, кто это был.
К дому приближался высокий, худой, средних лет мужчина, одетый в мешковатый твидовый костюм. Он курил сигару. У него был непринужденный вид, какой бывает у министров или канализационных инспекторов. Под мышкой он нес папку из плотной бумаги. Рэгл узнал его. Это один из сотрудников "Вестника". Он приходил уже несколько раз и раньше: то занесет Рэглу чек - обычно их присылали по почте, - то задаст несколько вопросов по поводу присланных на конкурс схем.
Рэгл почувствовал смутное беспокойство. Что нужно Лоуэри?
Лоуэри неторопливо поднялся на крыльцо, протянул руку и позвонил.
- Привет, мистер Лоуэри, - сказал Рэгл, открывая дверь.
- Здравствуйте, мистер Гамм. - Лицо Лоуэри озарилось простодушной улыбкой. В его поведении не было ничего настораживающего, ничего, что бы говорило, что он принес неприятную новость.
- С чем пожаловали? - спросил Рэгл, принося правила приличия в жертву жестокой необходимости.
Продолжая жевать свою великолепную сигару, Лоуэри пристально посмотрел на него и произнес:
- Я принес вам несколько чеков… Руководство газеты решило, что лучше вручить их вам лично. Тем более они знали, что я еду в эту сторону.
Он прошелся по гостиной.
- Кроме того, мне надо кое о чем спросить вас. Во избежание недоразумений. По поводу ваших вчерашних схем.
- Я послал шесть штук, - сказал Рэгл.
- Да, мы получили все шесть. - Лоуэри многозначительно подмигнул. - Но вы забыли указать их порядок.
Он открыл бумажную папку и достал шесть фотокопий. Подавая Рэглу карандаш, Лоуэри сказал:
- Я понимаю, что это всего лишь ваша забывчивость, но нужно, чтобы они были пронумерованы.
- Вот черт! - пробормотал Рэгл.
Как он мог забыть об этом в спешке? Он быстро проставил на схемах номера, от одного до шести.
- Ну вот, - сказал Рэгл, возвращая фотографии.
Идиотская забывчивость! Она могла обойтись очень дорого.
Лоуэри сел, выбрал схему под номером один и на удивление долго ее изучал.
- Все правильно? - спросил Рэгл, хотя понимал, что Лоуэри не мог этого знать. Схемы пересылались для окончательного решения в штаб-квартиру конкурса в Нью-Йорк или Чикаго, независимо от того, где они были заполнены.
- Поживем - увидим, - ответил Лоуэри. - Именно эту схему вы считаете первой, главной?
- Да, - сказал Рэгл.
Это была их маленькая тайна - его и руководителей конкурса: Рэглу было разрешено представлять ежедневно не один, а несколько вариантов решения. Можно было посылать до десяти, с тем, однако, условием, что они будут пронумерованы: увеличение порядкового номера означало уменьшение, с точки зрения Рэгла, вероятности того, что ответ правилен. Если схема номер один оказывалась неверна, она уничтожалась, как будто ее никогда и не существовало, и рассматривалась схема под номером два. И так вплоть до последней. Обычно Рэгл был настолько уверен в правильности решения, что ограничивал количество схем тремя-четырьмя. Чем меньше их было, тем, естественно, спокойнее себя чувствовали руководители конкурса. Насколько Рэглу было известно, никто больше такой привилегией не пользовался. И делалось это с единственной целью - гарантировать его постоянное участие в конкурсе.
Они сами предложили такой ход, когда он однажды ошибся всего на несколько клеток. Его возможные решения группировались обычно в примыкающих друг к другу квадратах. Но бывало, что он не мог сделать однозначного выбора между квадратами, находившимися в разных концах схемы. В таких случаях он сильно рисковал: у него была слабая интуиция. Но когда Рэгл чувствовал, что искомая точка находится где-то рядом, он был спокоен. Не тот, так другой вариант решения оказывался верным. За все два с половиной года его участия в конкурсе он ошибался всего восемь раз. Тогда все присланные были неверными. Тем не менее ему каждый раз позволяли продолжать. В правилах проведения конкурса было одно льготное положение: на каждые тридцать верно помеченных схем конкурсант имел право сделать одну ошибку. Так все и выходило. Благодаря этой лазейке Рэгл продолжал участвовать в конкурсе. Никто из посторонних не знал, что он иногда ошибается. Это была тайна - его и руководителей конкурса. И никто из них не видел смысла в ее афишировании.
Несомненно, с точки зрения рекламы он представлял собой большую ценность. Он не знал, для чего публике нужно, чтобы один и тот же человек постоянно выигрывал. Ведь его выигрыш означал проигрыш для других. Но такова уж характерная особенность общественного мнения. Его имя узнавали. А социология учит, что людям нравится видеть знакомые имена. Публика противится изменениям. Тут вступает в силу закон инерции: как только герой исчезает, публика требует, чтобы он был, а все остальные исчезли; когда же он есть, это воспринимается как само собой разумеющееся. Закон равновесия был на его стороне. Требование стабильности играло на него, а не против. "Плавание по течению", как окрестил такую ситуацию Билл Блэк.
Лоуэри сидел нога на ногу, курил, щурился. Потом спросил:
- Вы видели сегодняшнюю головоломку?
- Нет, - ответил Рэгл. - Только ключи. Они что-нибудь значат?
- Ну, не буквально.