– Это заманчиво, Док, – Бэском покачал головой. – Но мы не можем сделать ничего подозрительного без согласия капитана и давайте закончим на этом. Меня не волнует, что мы можем этим ликвидировать безграмотность его отца, который считает этот бизнес неприбыльным. В конце концов, Виктор Шутт является отцом капитана.
– Я думаю, вы правы, – ответил Док. – Кстати, кто-нибудь связался с капитаном Шутником? Я уверен, он хотел бы знать, что здесь находится его отец.
– Я получил его согласие уже тогда, когда показывал бухгалтерские книги, – сказал Бэском, щелкнув пальцами. – Но эта его новая причуда… Я не уверен, что с ней можно сделать. Разве что выдать всю подноготную без утайки.
– Верно, – сказал Док. Он нажал на одну из кнопок на своих наручных часах и кивнул. – Сейчас в лагере на Зенобии полдень, поэтому он в зоне досягаемости видеосвязи. Может вы позвоните, или это сделать мне? Или просто отправить ему срочное сообщение и ждать ответа?
– Так как его отец просиживает здесь рабочее время, я думаю, стоит сообщить лично, – проговорил Бэском. – И так как это игорный бизнес, на мой взгляд, конфиденциальность не будет лишней. Или ты тоже хочешь с ним поговорить? Существуют вопросы, на которые могу ответить я, а есть и такие, где лучше отвечать тебе.
– Да, почему бы и нет, – сказал Док и показал на монитор. – Одно хорошо: наша проблема никуда не денется. Ну разве отойдет к кассам за новой партией фишек.
– Будем надеяться, что такие поездки для него – обычное дело, – сказал Бэском со слабой улыбкой и дал команду соединить его с капитаном Шутником.
– Вы, жалкие слизняки, вы мне просто отвратительны! – ревел голос, казавшийся ненормальным для обыкновенного человека. Лжец, проснувшись буквально за секунду до этого, в изнеможении посмотрел на часы: пять утра. Обучающий инструктор сержант Питбуль стоял одетый и готовый к употреблению новобранцев на завтрак. Прошло всего шесть часов с того момента, как он отправил их в постель с угрозами и проклятиями.
Лжец так до сих пор и не выяснил, как обучающему инструктору хватает меньшего отдыха чем остальным, но он решил принять это как должное. Во всех ситуациях, даже самых невероятных сержант Питбуль справлялся лучше, чем любой из них, несмотря на то, что был по крайней мере на десять лет старше. Даже Лжец, бывший в лучшей физической форме, чем его товарищи, особенно в военных дисциплинах, где сержант был отменным мастером на пакости. Например, в спринте, где Лжец был уверен в своем превосходстве, сержанту удалось каким-то образом заставить его споткнуться в первые три шага.
Хуже всего была вечная злость сержанта. Однажды ночью в кубрике зашел разговор о "дружеских замечаниях" сержанта. Во время занятий дзюдо тот закричал "Правильно, надери его бесполезную гражданскую задницу!", когда рекрут Костолом отправил Паука в больницу с вывихом плеча. И хотя Костолом воспринял эти слова как похвалу своему мастерству в дзюдо, большинство новобранцев согласились, что поздравлять одного человека за нанесение травмы другому это кощунство. Тогда сержант Питбуль хлопнул дверью и закричал:
– Заткнитесь, вонючие шмакодявки! Когда я выключаю свет, вы должны спать без задних ног, а иначе будут наказаны все нерадивые сопляки!
С этой точкой зрения согласиться пришлось всем, даже Костолому. И на следующее утро слова Питбуля вылились в сотню дополнительных отжиманий всем без исключения.
Но это было не последнее утро, что давало сержанту Питбулю ещё одну возможность массовых наказаний.
Лжец и его сослуживцы поднялись с коек с твердой решимостью следить друг за другом чтобы избежать наказаний. Шансов на это было, правда, немного, но Лжец теперь цеплялся даже за мизерные шансы. По сути, он научился отжиматься намного лучше, чем мог себе представить до вступления в Легион. Это было не совсем тем, что он себе представлял, но по крайней мере, опыт отжиманий был приобретен им, в основном, в Легионе.
– А ну-ка послушайте, вы, ничтожества! Вы у меня землю жрать будете! – ревел сержант Питбуль.
Лжец не был уверен, что будет, но зная сержанта, не хотел бы высказывать ему это. По крайней мере добровольно землю есть он не стал бы. Задумавшись, он чуть не упустил слова сержанта.
– Сегодня мы начинаем занятия на полосе препятствий, – ошарашил всех сержант. – Там-то мы и отделим настоящих легионеров от слизняков и штатских девочек! Вы все ещё хотите стать настоящими легионерами?!
– Да, сержант Питбуль! – хором закричали новобранцы. Они давно поняли, что любой не столь блещущий энтузиазмом отклик будет встречен презрением. В свободное время Лжец задавался вопросом, не стоял ли сержант в начале своей службы недалеко от взрыва, что послужило его частичной глухоте и объясняло приступы злости. Но вряд ли, такое автодоктор вылечить в состоянии.
– За мной, ничтожества! – прокричал сержант и припустил во всю прыть с максимальной скоростью, на которую был способен новобранец Легиона. К счастью для Лжеца, он мог без труда обогнать любого из их отряда просто потому, что был лепоидом. Это было одной из тех мелочей, что он открыл для себя в Легионе.
Не напрягаясь, он побежал за сержантом, пока остальные, пыхтя и отдуваясь, отстали, несмотря на долгие недели тренировок на полосе препятствий.
Впереди Лжец увидел такой кусок земли, что назвать его разрушенным – значило бы ничего не сказать. Это было заполненное грязью болото с огромными ямами, кусками разрушенных стен, случайно разбросанных пней. Несколько участков были "украшены" колючей проволокой, натянутой параллельно земле. Там и сям были грязевые канавы и деревянные стены высотой с косую сажень. В дальнем углу Лжецу были видны огневые точки с торчащими оттуда стволами пулеметов.
– Слушайте меня, вы, ничтожества! – обратился к ним сержант Питбуль. – Это мы называем учебным полем боя, и оно весьма похоже на настоящее, если вы, слизняки, когда-нибудь такое увидите! Когда я дуну в свисток, вы побежите к той стороне так быстро, как только вы сможете! Но вот оттуда будут стрелять пулеметы, прямо над вашими головами, так что лучше держать их пониже! Мы каждый месяц теряем парочку тупорылых новобранцев, которые от страха начинают убегать в полный рост!
Лжец кивнул, понимая, что хотел сержант. Он заметил, что угол обстрела пулеметов достаточно невысок. Вне этой области располагалась основная масса препятствий, но если вы не испытываете отвращения к небольшому количеству грязи, то нет никаких причин не идти на полной скорости. В конце концов, сержант сказал, что целью является как можно скорее добраться до противоположной стороны.
Поэтому когда сержант дал свисток, Лжец прогнал лишние мысли прочь и побежал…
Шутт непонимающе посмотрел на кипу бумаг, которые только что легли на его стол.
– Что это? – спросил он. Это явно не были служебные документы из штаба Легиона.
– Акты нарушений экологического баланса от парней из МСЭИА, – сказал Убивец, один из двух легионеров, которые принесли эту гору бумаг. – Старший инспектор Нюхач привезла это в какой-то тачке в лагерь… Стрит и я просто оказались первыми попавшимися ей на глаза легионерами. Она сказала, что накопала достаточно нарушений и приказала доставить их капитану.
– Приказала? – отвлекся лейтенант Армстронг, заполнявший за соседним столом наряды на работы. – Я думаю, мне стоит поговорить с ней лично. В этой роте приказы отдаю я или кто-либо ещё из офицеров роты, но не кто угодно, будь она хоть Генеральный инспектор!
– Черт побери, иногда получаешь только за то, что соглашаешься помочь в чем-то, – проворчал Стрит. – Я бы, наверное, и не согласился помогать ей, если бы не эта шавка. Она выглядела так, будто хотела откусить от меня кусок.
– Барки, Экопес? – спросил Шутт. – Мне он показался довольно безобидным.
– Я думаю, он посчитал, что Стрит загрязняет окружающую среду, – сказал Убивец невозмутимо. – Невозможно передать словами все то, что эта собака вкладывает в свой "Гав!"
– Эти тупицы все равно ничего не докажут, – пробормотал Стрит, нахмурившись.
– Вы хотите сказать, что ничего такого не сделали, или что тщательно замели следы? – сказал Армстронг, подняв бровь. Он посмотрел внимательней на двух легионеров и добавил: – Не будьте так уверены, что Барки не сможет разнюхать, если вы и впрямь натворили что-то противозаконное.
– Я же уже сказал, что ничего такого не совершал, – сказал Стрит. Он уставился в пол, мучаясь, словно его заставили отвечать не выученный урок перед всем классом.
– Все в порядке, Стрит, тебя никто ни в чем не обвиняет, – успокоил его Шутт. Тут он вспомнил, с кем говорит и добавил: – Во всяком случае, не в этот раз.
– Да это была просто шутка, – сказал Убивец, взяв своего товарища за руку и таща его к выходу. – Но нам лучше вернуться на свое место, пока кто-нибудь не заметил, что нас нет.
– Просто скажите, что вы помогали мне, – сказал Шутт. – И – спасибо.
При взгляде на кипу бумаг благодарности совершенно не было. Но Стрит и Убивец уже были за дверью.
Шутт взял верхний лист из кипы, но не успел прочитать и пары строк, как раздался звонок наручного коммуникатора.
– Да, Мамочка, что случилось? – сказал он, поднеся устройство поближе к лицу.
– Тебе срочный видеовызов с Лорелеи, глупышка, – раздался дразнящий голос Мамочки. – От человека более важного, чем ты сам.
– Лорелеи? Соедини их со мной, – сказал Шутт. Он начал беспокоиться: что для той команды, которую он там оставил, явилось столь сложным, чтобы потребовало его личного вмешательства? Они могли справиться с чем угодно, иначе бы он не доверил им казино.
– Это Тулли Бэском, капитан, – донесся знакомый голос. – У нас небольшая проблемка, точнее – ситуация, о которой по мнению Дока вам неплохо бы знать.