– Нам нечего скрывать, – улыбнулся Шутт. – Вы и сами все увидите, когда прибудете в наш гостевой отсек…
– Навряд ли, – оскалилась в ответ Нюхач. – Правила запрещают нам селиться у вероятного нарушителя. Мы разобьем собственный лагерь, капитан. И он будет построен с минимальным вредом для окружающей среды. Теперь, если вы не против, мы закончим разгрузку.
– Конечно, – удрученно сказал Шутт.
– Простите, мэм, – раздался голос Шестеренки. – Вы не могли бы отозвать свою собаку?..
Нюхач ничего не ответила, так как занималась наклеиванием таблички "КОНФИСКОВАНО. ЗАГРЯЗНЯЕТ ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ" на дверь аэроджипа.
– Гав! – сказал Экопес Барки. – Гав, гав, гав-гав!
Ничего похожего на лагерь Легиона Лжец (так Зиггер теперь называл себя) раньше не видел. С одной стороны, людей было большинство, с другой, других видов также было немало и он не чувствовал себя одиноким. Он был единственным лепоидом в лагере, по крайней мере, на глаза ему больше ни один не попадался.
Это приключение было непросто забыть.
К счастью, прошло все достаточно быстро, казалось бы, не успев даже начаться. Но пока он не был осмотрен и опрошен врачами, автодок вколол ему в руку по меньшей мере дюжину прививок. Врачи добрых полчаса смотрели в базе, какие вакцины ему, вероятно, понадобятся, а от каких опасности больше чем пользы. На следующий день ему все ещё было плохо. Может виной тому реакция на прививки, может – что-то ещё. Все люди были очень коротко острижены. Принадлежа к виду, не имеющему длинного волосяного покрова, Лжец был избавлен от этого унижения. Правда, комбинезон ему выдали по крайней мере на три размера больше, чем надо и армейские сапоги нисколько не подходили для его длинных ног. Он был готов возмутиться, пока не обнаружил, что ни у кого форма полностью не соответствует требуемому размеру. После получаса поисков и обмена он получил комбинезон практически идеально подходящий по размеру, обменявшись с долговязым человеком в очках, который при вступлении в Легион принял кличку Паук. Правда, сапог подходящих Лжецу по размеру, ни у кого не нашлось. А появляться без сапог было бы серьезным дисциплинарным нарушением.
Но у Лжеца было много других проблем, чтобы переживать из-за сапог. И главной проблемой был обучающий инструктор, сержант Питбуль, внешне принадлежащий к человеческому роду, хотя ходили слухи, что частично сержант не человек. Какой именно частью – новобранцы ответить были не готовы, по крайней мере там, где сержант может их услышать, то есть, во всей казарме. По крайней мере, сержант обладал даром врываться в комнату сразу после сказанной в ней кем-то критики в адрес дисциплины в Легионе. А до вступления в Легион никто не мечтал стать преступником.
На третий вечер обучения Лжец и его товарищи поняли что вербовщики Легиона сказали правду: тренировочный лагерь Легиона не был легким местечком.
– Святой Элрод и все силы небесные, я никогда раньше не знал, что существует столько мест, которые могут болеть, – сказал Шарли, лежа на койке сразу после отбоя.
– Это несущественно, – откликнулся Паук. – Я никогда не знал, что есть столько неправильных способов носить форму.
Лжец кивнул. Даже найдя форму, подходящую по размеру, у него возникали проблемы с её правильным ношением – по крайней мере, так считали сержанты.
– Я считаю, они хотят научить нас уделять внимание деталям, – сказал он. – В окружении врага одна маленькая деталь может очень многое значить.
– О, Боже! – воскликнул Паук. – скажи, какая ему разница, правильно ли я закрепил пуговицу на рукаве?
– Я имею в виду другое, – ответил Лжец. – Они хотят обучить нас не забывать про мелочи – затем, чтобы мы, находясь в бою не упустили мелочи, которые могут нас убить.
– И все же я не слышал, чтобы кто-либо был убит пуговицей, – настаивал Паук.
Лжец собирался попробовать повторить объяснения снова, но кто-то прошипел "Питбуль!" и весь кубрик замолчал, опасаясь гнева сержанта. На сей раз ничего не произошло, но когда новобранцы поняли, что тревога была ложной, половина из них уже спала и никто не хотел жаловаться на службу.
Одна часть жизни Легиона, которую Лжец находил приятной, заключалась в здоровой дозе физической активности: строевая, зарядка, тяжелый физический труд и прочая муштра. Возможно, это произошло потому, что в Легион он пришел не в последнюю очередь для того, чтобы спастись от овощного образа жизни. "Бег, марширование и гимнастика не должны беспокоить тех, кто держит себя в форме," – говорил он своим приятелям. Большую часть времени они слишком уставали, чтобы ответить ему. Но истолковать их красноречивые взгляды было Лжецу не под силу.
Наконец, даже его друг Шарли, с которым он познакомился на гиперпространственном лайнере, предупредил его о "чрезмерном рвении". Они оказались в одном взводе просто потому что оказались в медицинском центре одновременно.
– Что плохого в чрезмерном рвении? – спросил Лжец.
– На твоем фоне остальные выглядят плохо, – ответил Шарли. – Мы одна команда, как тебе известно. И нехорошо если ты пытаешься выделиться за счет товарищей.
– Я не пытаюсь за счет кого-либо выделяться, – запротестовал Лжец. – Но я всегда хотел быть легионером. И сейчас, когда я им стал, почему бы мне не пытаться быть хорошим?
– Потому что ты усложняешь жизнь остальным, – объяснил Шарли. – Если большинство из нас хочет сдохнуть после сотни отжиманий, а ты встаешь и продолжаешь идти – сержант пинает наши задницы в погоне за тобой.
– Ну и дела, я никогда не думал об этом, – сказал Лжец. – Но что, если вы не хотите выжать из себя все? Сделав больше отжиманий, вы станете сильнее. Это пригодится вам в бою…
– В бою? Каком бою? – усмехнулся Шарли. – Альянс не участвовал в настоящей войне, с тех пор как мой дедушка под стол пешком ходил.
– Да, но это не значит, что этого больше не случится…
– Против кого нам воевать? – настаивал Шарли. – Каждый раз сталкиваясь с новой расой, мы сотрудничаем с ними из-за выгоды в торговле. Подобно тем ящерицам с Зенобии.
Лжец покачал головой.
– А гражданская война на Ландуре? – спросил он.
– Да, и, как я слышал, боев там было немного, – ответил Шарли. – Никто, кроме местных жителей не пострадал. А силы Легиона провели больше времени, загорая на пляже, чем занимаясь чем-либо другим. Так зачем усложнять себе жизнь?
– Если что-то в последнее время получалось легко, то нет оснований полагать, что оно так всегда и будет, – настаивал Лжец.
– Эй, я просто пытаюсь дать тебе понять, – сказал Шарли, – что если ты не будешь выделяться, все будут счастливы. Если ты перезанимаешься, счастлив не будет никто, а виноватого искать долго не придется.
– Ладно, я понял, – сказал Лжец, кивая и улыбаясь.
Он не сказал, что думает по этому поводу. Он ничего не должен. В свое время его поступки скажут все сами за себя.
– Игровые автоматы, да? – Тулли Бэском покачал головой, не веря в то, что показывали мониторы службы безопасности. – Немало парней думают, что могут сорвать куш, играя по домашним заготовкам в блекджек.
– Или в покер, если они считают, что выигрыш от собранного дома покроет убытки на неудачных "руках". – Док усмехнулся. – Это уж точно. Только сосунки играют в видеоавтоматы. На них минимальная возможность выиграть. Вы показывали нам это, когда мы с капитаном впервые попали на Лорелею.
– Да, – сказал Бэском. – Я полагаю, капитан не сказал своему старику, который… Однако, посмотрите, на жетоны, которые он опускает в аппарат!
– Да, я наблюдал за ним так близко, что мог различить седые волосинки на головах двух старушек, сигналящих ему из машины, – сказал Док. – Просто у него лихорадка, вот и все.
– Ну что же, он взрослый человек, – сказал Бэском. – И я думаю, может себе позволить потерять парочку долларов. Дьявол, я не думаю, что мы проделали бы серьезную брешь в его бюджете, даже если у нас были автоматы с минимальной ставкой в тысячу долларов! А это неплохая идея, кстати…
– Ну а какой в этом смысл? При таких ставках за них не садился бы кто-либо с бюджетом меньше, чем у Виктора Шутта, – ответил Док. – А выплаты тогда должны были бы…
– Такими высокими, чтобы от волнения потели ладони миллиардеров, – сказал Бэском. – Сейчас он играет из принципа: считает наш процент выплат излишне высоким и хочет нам это доказать. Чтобы его по-настоящему зацепить, недостаточно предложить даже миллион долларов – ведь он торгует вооружением в планетарном масштабе.
Док потер подбородок и наклонился, чтобы указать на изображение Виктора Шутта на мониторах службы безопасности:
– Что, если создать аппарат специально для Виктора Шутта? Предложить ему джекпот, такой, что сделает честь всему казино, но долго играть у него не получится. Он быстро спустит достаточно жетонов, чтобы признать, что мы не работаем себе в убыток.
– Хитрец, – сказал Бэском, посмеиваясь. – Только есть одна проблемка. Мы не являемся владельцами казино и не вправе принимать данное решение. Владельцем является рота "Омега" и мы не можем как предложить большие ставки, так и выплачивать сумасшедший выигрыш – если его кто-нибудь выиграет. Даже на Лорелее, где законы крайне лояльны к всевозможным корпоративным правилам.
– Поэтому сделаем шансы такими, чтобы победить было невозможно, – настаивал Док. – Скажем, он должен получить одновременно пять джекпотов на пяти разных автоматах… или другую комбинацию, шансы на которую – один на триллион.