Димке долго объяснять было не надо, он шарахнулся к дверям.
Хлопок. Осколки кристаллов полетели во все стороны. Он едва успел прикрыть лицо, споткнулся и сильно ударился спиной о запертую дверь. На мгновение в глазах потемнело, и он потерял ориентацию. Чтобы не потерять сознание он укусил себя за руку. Боль отрезвила его. Специфический запах заполнил салон. Дыма не было, и он увидел, как Эл беспомощно опустила руку. Димку поразило, что на ней не было ни царапины. Он сидел, не шевелясь в ожидании продолжения. Эл не двигалась, и не дышала. Так продолжалось некоторое время, потом раздался шумный вдох, и кулаки сжались. Димка вздрогнул. Струйки холодного пота по спине, он почувствовал, как комфортный костюм впитывает влагу. Он заставил себя приблизиться к ней, встретил грустный взгляд.
– Прости, – прошептали сухие губы. – Я не хотела, чтобы кто-то это видел.
Димка сел рядом.
– Тебе плохо? – спросил он.
– Еще как, – ответила она. – Пройдет.
– Почему такое произошло?
– Я не смогла себя сдержать. Ставинский вывел меня из себя.
– Часто бывает? – поинтересовался он, старясь быть мягким.
– Нет. Три, может четыре раза.
Она снова шумно вдохнула. Он помог ей сесть и подставил плечо. Она склонила голову, и кудри закрыли лицо.
– Страшно было? – спросила она.
Димка помедлил.
– Да. Я испугался, что ты умрешь, – ответил он.
– Ты первый, кто это видел. Если появятся сомнения – обижаться не стану. Я не знаю, что происходит.
Димка обнял ее одной рукой за плечи, другая болела от ушиба.
– Ведь тебя не убило, даже не ранило. Он посмотрел на ее руки, а потом вокруг на мелкие обломки прибора.
– Сама удивляюсь. Я плохо соображаю сейчас, – сказала она, пытаясь улыбнуться.
– Давай помолчим, – предложил он.
Ее молчание означало, что она не возражает. Он соображал, как ему действовать. В голове было пусто. Отсутствие какого-либо опыта на этот счет породило чувство беспомощности. Единственное, что он мо –г, это поддержать ее не только плечом, но и своим участием. Ему было очень ее жаль. Ни тени сомнения, что она не настоящая, не легло на душу. "Эл – это Эл, пусть немного другая", – повторил он про себя в который раз.
Она ожила быстрее, чем он ожидал, дотянулась до пульта на подлокотнике кресла и набрала комбинацию. Заработали уборочные устройства катера, осколки исчезли, запах тоже. Система приступила к наращиванию утраченного блока.
– Хороший катер. Сам следы заметает, – своим обычным голосом сказала она. – Ты как? Сильно пострадал?
Она посмотрела на него.
– У-у. Лицо в крови и рука. Не вовремя ты появился. Я тебе всегда говорила, что ты – "лисий хвост", вечно суешься, куда не следует и попадаешь в неприятности.
Она нашла салфетку, воду и стала отмывать его лицо. Раны были неглубокие, только царапины, а вот из Димкиной руки пришлось извлечь пару осколков.
– Оставь. Заживет, – протестовал он.
– Это единственное, чем я могу извиниться перед тобой.
Димка наблюдал, как она отмывает кровь и смазывает рану, аптечка у нее была всегда. Ловкие руки Эл стали вдруг мягкими. Он не ощущал ни боли, ни прикосновений. Димка чувствовал, что с ним что-то происходит. Эл показалась ему тонкой и хрупкой, такой родной, что он забыл о случившемся. Ему захотелось ее обнять.
Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.
– Дим, ты чего? Вид у тебя очумелый.
Видение пропало.
– Показалось, – сказал он.
– Ты головой не стукнулся?
– Нет. Хребтом, – со смехом сказал он. – А у тебя не бывает так, что ты видишь людей по-другому?
Она смутилась и, помедлив, сказала:
– Очень часто бывает. Люди и не подозревают, какие они бывают разные.
– Вот ты показалась мне нежной и утонченной. Беззащитной.
– У тебя контузия, Димка, – прокомментировала она.
– Брось, Эл, не притворяйся. Ты сама давным-давно рассказывала, что видишь через стены и ходишь во сне, что люди разные тоже говорила.
– Я придумывала, чтобы было интереснее.
– Врала?
– Ну, да, – смутилась она, – немножко врала.
– Ты не врала.
Она насторожилась.
– Кто-то идет, – сказала она.
Димка ничего не услышал. Как она догадалась? Действительно шаги за бортом.
Эл сразу изменилась и с интересом заглянула, как работает преобразователь, выращивая кристаллы для нового блока.
В окне кабины появилось лицо инспектора Донована. Димка сразу проклял его. Свою физиономию он кому-кому, а Доновану предъявлять не хотел.
Он увидел их и спросил, его голос за окном прозвучал глухо.
– Вот вы где. Случилось что-то?
Эл потянулась к панели на двери и открыла ее. Донован заглянул внутрь с нескрываемым любопытством.
– Вон. Деятель, – сказала Эл и кивнула в сторону Димки. – Сунулся, при включенном двигателе, испортил блок, чуть без глаз не остался.
Донован посмотрел в лицо Димки, скрыл недоумение.
– Как это ты умудрился? Катер новый.
– А ему что новый, что старый, лишь бы разобрать, – сказал Эл изображая недовольство.
– А чего на полу сидите? – хитро спросил Донован.
– Просто сидим и все! – резко заявил Димка.
Он понимал, что Эл сочиняет оправдание на ходу, но он не очень-то хотел выглядеть дураком. Тон Эл слегка задел его, а любопытство Донована добавило раздражения.
– Не груби, – сделал замечание Донован. – Эл, а ты разве не ограничена в перемещении?
Эл спокойно поправила волосы и с кокетством сказала:
– А сегодня у меня праздничный день – возвращение в родную академию. Великая радость! Инспектор Курк знает, что я здесь. А вечером мне вручат диплом на заседании Совета Космофлота и награду за Тобос. Только вот заседание закрытое, вы не увидите моего триумфа. А что вам здесь надо?
– Проходил мимо.
– До-оно-ван! Чтобы снять копию с памяти машины достаточно попросить у меня. Или вы хотите испытать прилив адреналина, копируя ее дрожащей рукой, чтобы я не видела? Так я могу отвернуться.
– Зря ты так, – сказал он. – Это моя работа.
– Избрал свой путь – терпи, – язвительно провозгласила Эл. Она извлекла из незаметной ячейки в потолке пластинку и бросила Доновану. Он едва успел поймать. – Дарю. Мне она не нужна.
Донован ушел. Он знал, что Эл разбирается в технике, но катер был новый, поэтому пластину пытались скрыть, чтобы она не нашла. Он лично искал укромное место. То, что она обнаружила тайник так быстро, сильно уязвило его. Он ненавидел ее в этот момент. Еще одно доказательство, что она не совсем человек. Слишком легко ей все дается.
– Зря ты так, Эл, – сказал Димка, когда Донован отошел довольно далеко.
– Прости, что свалила аварию на тебя.
– Я не про то. Он же инспектор, а ты его унизила. Зря.
– Надо было спровадить его. Согласна, способ не очень хороший, но иначе он бы догадался, что тут неладное.
– Он и так поймет. Пластина у него.
– Пустая, – сказала Эл спокойно. – Я подпортила следящее устройство.
– Ты с ума сошла! – со смехом воскликнул он.
– Знай наших, – рассмеялась Эл. – Еще одну найду, пожалуюсь на него в ведомственную комиссию. Он не имел права следить за мной.
– А вдруг у него разрешение.
– Я узнавала. Меня курирует Рассел Курк, а Донован ему помогает. Он не имеет права следить за мной. Я не обвиняемый, за мной записано только дисциплинарное нарушение. Будет приставать к вам впредь, отсылайте его к пункту семь инструкции двенадцать "Ответственность инспектора службы безопасности". За эту пластину его могли отстранить от должности, пусть благодарит, что я ее отдала.
– Эл, ну ты даешь! – Дмитрий пришел в восторг от ее поступка. Эл прижала инспектора. – Здорово!
– Помоги мне сесть в кресло. Ноги плохо слушаются.
Димка сразу перестал веселиться. Если бы Донован пробыл бы здесь еще немного, ей пришлось бы встать, чего она сделать не могла. Трюк с оскорблением стал ему более ясен. Димка покачал головой. Она сыграла верно.
Он усадил ее в кресло второго пилота, туда, где она сидела раньше, сел на соседнее и внимательно посмотрел ей в лицо. Оно было обычным, даже румянец появился на щеках. Будто не было ничего, он не видел той ужасной сцены.
– Удивляешься? – спросила она. – Сама удивляюсь. Пока летела с Плутона, два раза так было. Мука жуткая, а потом живешь дальше, и никто не заметит. Кровь у себя брала, ткани проверяла… Ничего. Может, Лондер докопается.
– Ты хоть приблизительно знаешь, почему такое случается? – с интересом спросил Димка.
– Можно сказать, что нет, но это не правда. Можно сказать, знаю чуть-чуть и опять совру, – туманно ответила она.
– А сейчас почему было?
– Ставинский разозлил. Мы повздорили, я не сдержалась. Раньше пропустила бы мимо. Теперь не могу. Не знаю, что он подумал, но я прервала разговор и ушла. Лондер предупреждал меня, а я не придала этому значения. Случись приступ при командоре – мне конец. Это нервы. Я стала чувствительной. Эмоции не могу сдержать, особенно гнев. Если бы люди знали, какая это зараза, то поклялись бы никогда не злить друг на друга.
– Что значит повздорили? Что значит нервы? Это у тебя есть нервы? – спросил он. – Да у тебя нервы железные, капитан. Да в тебя хоть из пушки стреляй, ты не сдвинешься.