– Извлекла, – неуверенно кивнула Елена. – Согласна, тут у меня слабое звено. Ну а как насчет всего остального? Мы же с тобой ораторы, хоть и недоучившиеся, представь, что это позиция для суда. Что скажешь?
– Скажу, что все шито белыми нитками, – хмыкнул юноша. – Нет, не история Ливии, а эта твоя судебная позиция. Гонец мог вылететь, когда обострение только намечалось и еще не выплеснулось наружу. Или мог лететь инкогнито, с торговым караваном – вот так же, как мы. Ливия его не ждала, поэтому место для разговора не выбирала. Отсюда и посторонние. Не пострадала в схватке? Так чужой всадник мог ее не узнать, охотясь за гонцом. Или гонец в последний момент прикрыл ее своим телом – почему нет? Кстати, я видел это тело – лежит в холодильнике. В груди – вот таку-щая – он показал руками размер – дыра от выстрела из разрядника.
– Ты же, вроде, не собирался в холодильник? – заметила она. – Все-таки пошел?
– Ну, это, как-никак, мой трюм, – развел он руками. – Я должен быть в курсе, что в нем и как.
– Хорошо, а что насчет "седла"? Зачем мы везем его с собой?
– Мало ли зачем… Может, на запчасти?
– Никогда не слышала, чтобы "седла" разбирали на запчасти.
– Я тоже не слышал, – признался он. – Но мы с тобой не специалисты, надо будет у Вика спросить.
– Надо будет, – кивнула Елена. – А вот еще скажи: зачем Гийом брал мой кортик?
– Не знаю. Может, они там труп убийцы расчленяли, чтобы замести следы? – пришла ему в голову неожиданная мысль.
– Жуть какая! – поежилась девушка. – Да нет, вряд ли: у них на это просто времени не было! К тому же, возвращая кортик, Ливия сказала, что он ей не пригодился…
– Ну, раз не пригодился, о чем вообще разговор? – пожал плечами Эдуард. – Мало ли какие у нее были планы на его счет? Но вмешался убийца и их нарушил.
– Что ж, звучит логично, – кивнула, помедлив, Елена. – Но с "седлом" и таинственным чужаком в каюте Ливии – все равно не понятно.
В этот момент из кают-компании послышался шум отодвигаемых стульев, означающий, что совещание закончилось, и разговор в коридоре прервался.
* * *
Обзор из прикрепленной к седлу пассажирской капсулы был не слишком хорошим, так что Эдуарду не удавалось даже толком пересчитать летящие "седла". А пересчитать хотелось: при взлете ему на какой-то миг показалось, что их в строю десять, хотя никак не могло быть больше девяти. Можно было бы, наверное, попросить о помощи Терциуса, но отвлекать всадника такой ерундой юноша не решался.
Капсула вообще оказалась не самым удобным местом для путешествий. Тесная – ни повернуться, ни встать, ни толком ноги вытянуть. Одно дело – провести в ней четверть часа спуска с орбиты на планету и совсем другое – полноценный межзвездный перелет, да еще через три Пути. То ли дело – на барже: летишь с комфортом, словно сенатор в квартальном отпуске, хочешь – спи, растянувшись на койке, хочешь – сходи перекуси, хочешь – полезным чем-нибудь займись, а захочешь в туалет – тоже никаких проблем. Но на этот раз Ливия ни сама не пожелала оставаться на борту, ни другим не позволила, и баржа, ведомая на сцепке всадником Авлом, шла пустая. Ни себе, ни людям!
Помимо какой-никакой возможности глазеть по сторонам, в капсуле имелось еще одно развлечение: слушать рабочие переговоры всадников между собой. Принять в них участие Эдуард не мог – его линия была замкнута на Терциуса, но не мог и отключить динамики, из которых строго раз в пять минут следовали доклады. В основном, однообразные, типа: "Марий: нормально!", "Виктор: нормально!", но встречалось и иное: "Ливия – Гийому: сбавь скорость, отрываешься!", "Авл, это Марий, убери свою колымагу выше, ты мне ею полнеба загородил!", "Здесь Авл, а на что там смотреть, чисто все, как ранним утром на форуме!", "Ливия – Авлу: не спорить, делать, что говорят!", "Авл – Ливии: принято!"
С момента первого схода конвоя с Пути прошло уже около трех часов, до выхода на следующий оставалось никак не меньше. Отчаявшись счесть "седла" и вдоволь налюбовавшись на сияющую в черном небе лишенную планет – "бездетную", как обозвал ее Терциус, – звезду, Эдуард поерзал в кресле, силясь найти наиболее удобное положение, подогнул левую ногу, уперев правую в стену впереди себя, и закрыл глаза. Как же, оказывается, скучны полеты! И как утомительны! Юноша поджал и вторую ногу, но сидеть так оказалось и вовсе неудобно, и он, как сумел, распрямил уже левую. Зачесался локоть, тут же за ним – плечо. Едва унялся зуд, снова начала затекать нога…
– Внимание всем! Слева-сзади на три часа наблюдаю групповую цель! Точную численность определить не могу, но их…
– …до фига! – перебил Ливию – а это именно она вышла в эфир первой – кто-то из всадников. – Дюжины три, не меньше!
Эдуард как ошпаренный рванулся в кресле, и ремни тут же немилосердно впились ему в плечи, грудь и живот. Завертел головой: куда смотреть? Слева-сзади? Какой это экран?!
– Что это вообще такое? – донеслось в эфире. – Не могу определить тип летательного аппарата!
– Они идут на нас!
– Отставить панику! – потребовала Ливия. – Они гораздо дальше, чем кажутся, и уступают нам в скорости! Никакой опасности нет, всем следовать прежним курсом!
– Что случилось? Я ничего не вижу, – не удержался Эдуард от вопроса Терциусу.
Всадник ответил не сразу, видно, переключал микрофон на внутреннюю линию.
– Мне самому не очень хорошо видно. Какие-то неопознанные объекты. Сыпятся с Пути, как горох из рваного мешка. Мелкие, далеко. Удивительно, как Ливия их вообще заметила.
– Погоня за нами? – поежился юноша.
– Нет, с другого Пути. Но кто бы они ни были, нас им не настичь.
– Это хорошо, – брякнул Эдуард.
– Да уж, – усмехнулся Терциус.
В течение трех следующих часов ситуация не изменилась. Высмотреть преследователей на экране Эдуард так и не сумел, но, по словам рыжего всадника, те так и висели на хвосте у конвоя, не отставая, но и не приближаясь. Терциус насчитал на своем радаре тридцать семь чужих отметок, Марий, следующий теперь замыкающим, докладывал, что видит сорок одну. Авл, буксирующий баржу, сообщал, что вообще никого не видит, и настойчиво просил не морочить ему голову всякой чепухой.
Поняв, что непосредственной опасности нет, Эдуард немного успокоился и на какое-то время даже задремал – к собственному немалому удивлению по пробуждении. Проснулся же он аккурат перед выходом на Путь и еще даже успел заметить звездный вихрь, двойной спиралью закружившийся на экранах в момент пересечения "седлом" границы бытия. Потом были полчаса ожидания – и новый вихрь, ознаменовавший завершение Пути. И тут же – сотня чужих всадников, барражирующих в астероидном потоке.
– Засада! – крикнул кто-то, и эфир словно взорвался:
– Они везде!
– В меня стреляют! – экран перед глазами Эдуарда пошел рябью – возможно, это и была стрельба, о которой кричал всадник, а возможно, обычные помехи.
– Отставить панику! – рявкнула в эфир Ливия, и гам действительно тут же унялся. – В бой не ввязываться! Держать строй! Всем следовать за "седлом" Виктора согласно первоначальному плану!
Эдуард вжался в кресло и втянул голову в плечи, словно это как-то могло помочь ему укрыться от неприятельского обстрела. При этом краем глаза он все же продолжал следить за экраном – несмотря на то, что мало что мог понять в пугающей круговерти вспышек, черточек и бликов на нем. Но отвести взгляд в сторону было почему-то еще страшнее.
– Здесь Виктор: иду с отклонением в пятнадцать градусов от цели, – донес эфир голос старого друга. – Планирую обойти вон тот газовый гигант справа, после чего попытаюсь вернуться на прежний курс.
Никакого гиганта – ни газового, ни любого иного – Эдуард не видел, но всадники, похоже, прекрасно поняли товарища.
– Гийом: иду за тобой!
– Я Марий, следовать за Виктором не могу, попробую обогнуть планету слева!
– Я Авл, иду за Марием!
– Авл, отставить, следуй за Виктором, слева тебе с баржей не прорваться!
– В Орк баржу, с ней мне точно не уйти, сбрасываю ее со сцепки!
– Не сметь!
– Уже сделал! Пусть подавятся!
– Это Терциус, вижу Виктора и Гийома, уходящих к планете, иду за ними, – выдал в эфир возница Эдуарда.
– О Духи, они меня зажали! – истошно завопил кто-то.
– Тиррус сбит!
– Квинт сбит!
– Они сожгли баржу!
– Плевать на баржу, там никого не осталось, Авл ее бросил!
– А где Авл? Не вижу его!
– Он пошел за Марием!
– А где Марий? Марий, ответь!
– Он вне зоны приема, он тебя не слышит!
– Все я отлично слышу! Правда, не всех… Не мешайте, работаю!
– Здесь Виктор: огибаю планету, путь чист. Марий, если слышишь меня: перед тобой отряд числом до дюжины, ты сейчас выскочишь прямо на него!
– Марий, ты слышишь?
– Марий!
Бешеная гонка продолжалась четыре часа. Несколько всадников были сбиты неприятелем, двое или трое, отрезанные от основного отряда, ушли из зоны приема и пропали со связи, но ядро конвоя в составе Ливии (кто был у нее всадником, Эдуард так и не понял, в эфир жрица выходила сама), Виктора, Гийома и Терциуса сумело оторваться от противника и неудержимо неслось к цели. До заветного выхода на Путь оставалось совсем немного, когда экран капсулы озарила вспышка, и прямо по курсу стали появляться новые отметки целей. Одна, две, три… Шесть… Двенадцать… Были они куда более яркими и четкими, чем изображения оставшихся позади преследователей – вероятно, потому, что находились значительно ближе.
Когда вторая дюжина отметок рассредоточилась на пути беглецов, Эдуард понял, что это конец.