II
Месье Леон давал свои представления в Альберт-Холле. Я никогда раньше не была в театре. По такому случаю я надела маленькое чёрное платье с белым воротником моей покойной матери.
Ровно в семь часов вечера к моему дому подъехал кэб, в котором меня ждала Джессика.
За весёлой беседой мы не заметили, как очутились у театра.
Я до сих пор помню, как меня поразило его великолепие! Театр показался мне роскошным дворцом, из окон которого лился золотой свет и звучала приятная музыка. Отовсюду к театру стекались толпы людей: чопорные дамы в великолепных платьях, в сопровождении кавалеров, семьи с весело смеющимися детьми, молодые девушки и юноши. Все спешили в Альберт-Холл.
Войдя в театр, я остановилась в нерешительности. Его внутреннее убранство поражало и радовало глаз: искусно расписанный потолок, роскошные хрустальные люстры, заливающие всё пространство ровным светом, который отражался в зеркалах с резными золочёными рамами. Вдоль стен стояли статуи; казалось, их каменные лица пристально следят за нами.
- Пойдём, - Джессика потянула меня за рукав в зал.
Мы заняли свои места в самой середине зала. Рядом с нами сидела молодая семья - мальчик лет семи вытягивал шею, чтобы получше рассмотреть сцену.
Свет погас. Разговоры стихли, распахнулся занавес.
Луч света выхватил силуэт человека в цилиндре, с накидкой на плечах. Лицо было скрыто под белой маской. Месье Леон, а это несомненно был он, взмахнул руками, и в то же мгновение сцену залил яркий свет, заиграла громкая музыка. Представление началось.
Никогда я не видела ничего подобного! Весь вечер Леон поражал публику своим мастерством: доставал кроликов и голубей из своего чёрного цилиндра, в считанные секунды отпирал самые хитроумные замки сейфов, освобождался от смирительных рубашек, цепей и наручников. Но самое интересное произошло в конце.
Ассистентка Леона, высокая стройная блондинка, вынесла на сцену большую, в человеческий рост деревянную раму, обтянутую белоснежной тканью. Заиграла тихая музыка. Зал затаил дыхание. Девушка поставила полотно так, чтобы зрителям было видно - за ним никого нет. Месье Леон подошёл к раме и принялся водить в воздухе руками, словно вытягивая из пустоты невидимый канат.
В тот же миг по залу пронесся удивленный возглас. Я во все глаза уставилась на полотно. По спине пробежал холодок, и я тоже невольно ахнула… под полотном начал проступать человеческий профиль! Он то появлялся, то вновь исчезал. Казалось, с той стороны полотна прижимается лицом человек. Но там никого не было! Люди удивленно шептались, а месье Леон продолжал колдовать над полотном. Очертания лица на белой ткани становились всё более отчётливыми… фокусник подошёл к ассистентке. В руках у неё был поднос, на котором лежал револьвер. Леон взял револьвер, отошёл на несколько шагов и прицелился в полотно. Зал замер в ожидании. Раздался выстрел, лицо исчезло и по полотну стекла струйка крови. На мгновение в зале воцарилась тишина, и тут же стены Альберт-Холла сотряслись от громоподобных аплодисментов. Потрясённые зрители поспешили к сцене с букетами цветов, а месье Леофар Леон вернул ассистентке револьвер и скрылся за кулисами…
На улице было уже темно, дул прохладный ветерок. Мы с Джессикой шли по тропинке к ожидавшему нас кэбу.
- Ой, Джоанна, я забыла свою сумочку в театре! - Джессика остановилась.
- Жди меня здесь, я схожу за ней, - сказала я и повернула назад.
В зале было темно, только на сцене горел дежурный свет и всё ещё стояла рама с натянутым полотном. Мои шаги гулко отдавались в пустом зале. Я отыскала сумочку Джессики и ещё раз взглянула на сцену. В нескольких шагах от полотна, не замечая меня, стоял мальчик в черном пиджачке. Тот самый, что сидел рядом с нами. Протянув руку, он осторожно дотронулся до кровавой дорожки на белой ткани. И тут произошло нечто странное: полотно вдруг начало светится, все ярче и ярче, диковинный свет заливал всё вокруг. Я в страхе отшатнулась, упала на пол. Мальчик вскрикнул и исчез в ослепительном потоке золотого света. Я зажмурилась и закрыла лицо руками. Но вот сияние стало меркнуть. Я осторожно приоткрыла глаза. Полотно по-прежнему стояло на сцене, кровавая дорожка исчезла. Мальчик тоже куда-то пропал.
Я сломя голову бросилась вон из зала, боясь оглянуться назад.
Всю дорогу домой Джессика о чём-то весело щебетала. Я не слышала её. В душе царило смятение, сердце сковал страх.
Дома я долго не могла заснуть. Перед моим мысленным взором стояло искажённое ужасом лицо мальчика, исчезающего в полотне.
III
…Тёмный мрачный коридор. На стенах горят факелы, отбрасывая длинные зловещие тени. Я иду вперёд; кажется, коридору не будет конца. Сердце так колотится, что заглушает звук моих собственных шагов. Но вот впереди замаячило что-то белое. Я подхожу ближе, останавливаюсь в нерешительности. Передо мной белое полотно. По спине пробегает холодок, я осторожно провожу рукой по золотой раме полотна. Холодная.
- Ну здравствуй, Джоанна, - раздается у меня за спиной низкий хриплый голос. Я резко оборачиваюсь: передо мной стоит высокий человек в чёрном одеянии, с белой маской на лице.
Незнакомец взмахивает руками, и коридор погружается во тьму. Панический ужас охватывает меня, сердце готово вырваться из грудной клетки… Я дико вскрикиваю и… просыпаюсь.
Сердце всё ещё колотилось как сумасшедшее. За окном пели птицы. Было утро.
- Это всего лишь сон, - я встала с кровати, - всего лишь сон…
На душе стало спокойнее. Я привела себя в порядок и пошла на работу. На улице было тепло, солнце ласково грело щёки. Мимо меня шли люди, каждый - по своим делам. Ночные страхи рассеялись.
Улица пестрела вывесками и объявлениями. Одно из них привлекло моё внимание: "Разыскивается Джимми Финн, семи лет! Пропал при загадочных обстоятельствах после театрального представления! Всех, кто обладает какой-либо информацией, просят незамедлительно обратиться в полицию!" Ниже прилагалась фотография мальчика. Того самого, что сидел рядом с нами на представлении!
Хорошего настроения как не бывало. Я сорвала объявление и сунула в карман. Что делать? Идти в полицию? Но что я им скажу? Мне никто не поверит.
Тревожные мысли не покидали меня весь день, я была рассеянной, всё путала. Покупатели участливо спрашивали, не случилось ли чего. "Случилось", - думала я и отвечала: "Спасибо, всё в порядке".
Часов в пять вечера, когда лавка почти опустела, к нам зашла Джессика. Увидев меня, нахмурилась:
- Что с тобой?
Я заглянула ей в глаза, глубоко вздохнула и рассказала всё как на духу. Джессика слушала, не перебивая. Окончив рассказ, я спросила:
- Ты мне веришь?
- Конечно, верю, глупышка. Как же иначе?
На душе у меня сразу полегчало, и я с улыбкой крепко обняла Джессику.
- Что же нам теперь делать?
- Как что? Идти в полицию!
- Джесс, ты смеешься? Что я им скажу? Что видела, как полотно засосало Джимми Финна?
Джессика нахмурилась.
- Да, пожалуй, ты права. В полиции нас поднимут на смех. Но мы же не можем оставить это так!
- Я весь день ломала себе голову и кое-что придумала. Нужно разузнать, где живёт этот месье Леон.
- Но как?
- Завтра у него очередное выступление, - к горлу подкатил ком - что ждёт завтра бедного Джимми Финна! - Мы проследим за этим фокусником до самого дома.
- Хорошо, встретимся у театра в девять вечера. Джимми мы уже не поможем, так хоть остальных спасём! - и Джессика вышла из лавки, оставив меня наедине с моими мыслями.
IV
Я снова стою в длинном чёрном коридоре перед туго натянутым белым полотном. Красный свет факелов падает на него, и кажется, будто оно объято огнём.
Вдруг у меня за спиной раздаются осторожные шаги. Я оборачиваюсь… Джимми! Испуганно озираясь по сторонам, он шепчет:
- Его душа в белом полотне!
- Что? - я непонимающе вглядываюсь в бледное лицо мальчика.
- Душа фокусника в белом полотне! - повторяет он и, повернувшись, скрывается в темноте.
- Стой! Джимми! Погоди! - кричу я и бросаюсь за ним, - Джимми!
- Джимми… имми… - отвечает мне эхо.
Споткнувшись обо что-то, я падаю…
Очнувшись, я обнаружила, что лежу на полу в своей комнате. За окном было ещё темно.
- Джимми… - прошептала я.
Взвинченные нервы не выдержали, я обхватила голову руками и зарыдала.