5.
Единственным местом, где они могли теперь укрыться, была Ана-Малау, но ехать к ней было уже не на чем - да и неисчислимые полчища Мроо не дали бы этого сделать. Оставалось только ждать поезда: отослав на нем всех, кто еще был в здании, Охэйо почему-то не уехал и Найко недоумевал - зачем. Не из-за них же?
- Я надеюсь, что принц прав и линия еще работает, - тихо сказал Вайми. - Иначе… идти нам просто некуда.
Они прошли в одну из примыкавших к перрону комнат - с внутренней стороны, разумеется, - светлое, просторное помещение, застеленное пушистым белым ковром. Вдоль всех его стен стояли диваны, обитые роскошной черной кожей. Сами стены и потолок были из панелей черно-зеркального стекла и ярко-белые прямоугольники ламп в нем смотрелись тревожно.
Охэйо не без труда вытащил откуда-то тяжелый ящик из зеленой стали и откинул крышку.
- Линия не доходит до Ана-Малау, - сказал он, - и нам придется пробиваться с боем. Тут новое оружие - экспериментальные модели, еще не пошедшие в производство. Ну, разбирайте…
На самом верху лежало два плоских, изогнутых блока аппаратуры, которые закреплялись на спине ремнями - генераторы личного силового щита. Один Охэйо нацепил на себя, второй отдал Найко и показал, как с ним обращаться - роль пультов играли толстые браслеты с индикаторами. Глубже лежало оружие - массивные, сантиметров в тридцать длиной, цилиндры с одной ручкой и длинной прорезью для магазина сбоку, очень точно сделанные.
- Что это? - спросил Найко. - Ни затвора, ни ударника. Я, вообще-то, слышал о безгильзовых патронах, но…
- Это ручные гаусс-пушки, - пояснил Охэйо. - Стреляют подкалиберными оперенными пулями - само собой, идемитными - со скоростью в три километра в секунду.
Заряды - длинные тонкие треугольные призмы с выпуклыми боками - хранились в отдельных ячейках, запечатанные в узкие прозрачные пачки. Они же служили и батареями - в каждом, помимо сердечника, содержался жидкий идемит. Распадаясь в миг выстрела, он выдавал мощнейший импульс электрического тока, питавший ускоряющие катушки. Найко не утерпел, зарядил оружие и выстрелил. Звук был негромкий, но отдача оказалась неожиданно сильной. Из ствола вырвалось длинное синее пламя - а в стене возникла внушающая уважение звездообразная дыра.
Вместе с оружием хранились подсумки, обоймы и прочая амуниция. Одна плоская тяжелая обойма вмещала шестнадцать идемитных зарядов. Полный личный боекомплект составляли восемь таких обойм в двух подсумках.
Гаусс-пушек в ящике хватило, чтобы вооружить всех гвардейцев - теперь они могли оставить свои автоматы и гранаты со шрапнелью, толку от которых все равно было мало. Под пушками лежали энергетические призмы - серые, шестигранные, толщиной в два дюйма. Одна из них, длиной дюймов в двадцать, стреляла жгутом силового поля, который разрывал и разбрасывал предметы - за исключением достаточно массивных, вроде каменных стен - на расстоянии метров тридцати. Эта страшноватая штуковина досталась Вайми, остальные призмы, покороче, длиной всего дюймов в пять - офицерам из штаба Олмейна. Они были лазерные, не очень мощные, однако вполне способные распороть живот - что было смертельно для человека, но не для Мроо. К ним прилагались запасные батареи, похожие на маленькие консервные банки.
Для ближнего боя Охэйо роздал фокаторы, на вид - одни удобнейшие ручки с вмятинками для пальцев, толщиной в полтора дюйма и длиной в восемь. Стоило Найко большим пальцем сдвинуть спусковую собачку, как шесть стальных лепестков, составлявших заостренный конец стержня, раскрылись с негромким щелчком. Синий огненный шарик выскользнул между ними и замер на тончайшей светящейся нити. Повинуясь едва заметным движениям его пальца он то прижимался почти к самой рукояти, то мгновенно выстреливал метра на три. Касаясь любого плотного материала он производил небольшой, но непрерывный взрыв. Как объяснил Охэйо, единственным недостатком этой милой игрушки была ее непригодность для поединков - если нити двух фокаторов пересекались, они просто взрывались и обращение с ними требовало большой осторожности.
На этом чудесный ящик почти опустел - на его дне осталось всего несколько гранат. Пара из них была плазменными, а еще пара - тяжелые, зеркально блестевшие цилиндры со скругленными кромками - содержали идемитные заряды мощностью в тонну. Их Охэйо тоже разделил попарно - ему и Найко досталось по штуке каждого вида. Вайми был явно недоволен тем, что самое мощное оружие - и самую надежную защиту - принц разделил не с ним, но возражать все же не стал, хотя Охэйо насмешливо на него посматривал.
Вооружившись, они вернулись на перрон и минут пять ждали там в напряженном молчании. Найко нервно гулял по туннелю, косясь на кищащую площадь и до рези в глазах смотрел на север. Твари уже ворвались в сад и толпились под незащищенной эстакадой - юноша знал, что если им придет вдруг в голову взобраться на нее или если поезд опоздает, им придет конец. Когда он показался-таки вдали - еще едва заметный - его бешено колотившееся сердце не успокоилось. Казалось, состав совсем не двигался и вечность прошла, прежде чем донесся его шум. Он шел очень быстро и в какой-то миг Найко даже испугался, что он проедет мимо - после всего, что им довелось пережить, это стало бы самой жестокой насмешкой.
К счастью, его страхи не оправдались. Хотя поезд был совершенно пустым, он затормозил и остановился, как положено. Двери вагонов - тяжелые стальные рамы с толстыми стеклами - с мягким шипением раздвинулись, пропустив их. Найко плюхнулся на потертое кожаное сидение слева от прохода и с облегчением вздохнул - из глубины здания уже слышался плеск бьющегося стекла и яростный рев одержимых. Еще бы минута - и…
Едва двери вагонов сошлись, поезд тронулся - так резко, что Найко вдавило в спинку. Оглянувшись, он увидел, как лопнула стеклянная дверь станции. Черная масса затопила перрон, хлынула на пути вслед за ними, - но состав двигался быстро и она стремительно убегала назад.
Когда Малау осталась позади, юноша отвернулся, неотрывно глядя в окно. Перед ним замерли пурпурно-рыжие облака, гася сияние бесконечно далекого заката. На их фоне зловеще, без единого огня, чернела рваная, остроконечная гребенка развалин и равномерно, через каждую минуту, проплывали сумрачные вестибюли жилых башен ойрат. Тогда закат отступал еще дальше, отгороженный слоями пыльного стекла. Все эти вестибюли были совершенно пусты, лампы погашены, застекленные двери заперты. Башни спасло от разрушения силовое поле, но сейчас здесь не горели даже огоньки лифтов. Их обитатели сбежали еще днем, опасаясь нашествия.
На восток Найко почти не смотрел, - хотя их было всего семнадцать в сумрачном, неосвещенном вагоне и тот был, в сущности, пуст. С той стороны, у подножия длинного травянистого склона, тянулась бесконечная стена длинных четырехэтажных домов, тоже спасенных уже бесполезным щитом. На тусклой желтизне их стен алели миллионы мутных глаз - окна отражали тревожное сияние заката. Море зеленовато-ржавых крыш сливалось на горизонте с темно-сизыми тучами. Там, еще очень далеко, поднимались пугающе толстые колонны черного дыма, подсвеченные снизу мощным мерцающим заревом.
Вагон не останавливался ни на одной из станций. Нигде не было видно ни единой живой души. Все молчали, не говоря ни слова, только Охэйо, поддаваясь магии стремительного движения, вдруг негромко запел и Найко невольно улыбнулся, глядя на друга. Больше всего ему нравилась в нем эта независимость от мира - Охэйо не позволял никаким неприятностям испортить ему настроение. Его отстраненность, правда, отдавала безумием - но если и так, оно пришлось очень даже к месту.