Я хотел спросить, кому она адресует вопрос: мне или Богу, который, конечно, многого таки не понимает в им же созданном мире, иначе в его действиях (или бездействии) присутствовала бы божественная логика, может и непонятная человеку, но, тем не менее, ощущаемая интуитивно в каждом событии, природном явлении и даже в катастрофах. А здесь…
- Потом, - сказал я. - Поговорим об этом потом, хорошо?
- Неужели так трудно выяснить? - пробормотала тетя Женя. - Директор называется…
Звонок. Я не сразу понял, что звонит моя мобила - тетя Женя раньше меня схватила лежавший на тумбочке аппарат.
- Да, - сказала она. - Это… да.
Она слушала молча, поджав губы и переводя взгляд с предмета на предмет, будто не могла сосредоточиться ни на разговоре, ни на окружавшей нас реальности.
- Это капитан? - спросил я, но тетя Женя даже не посмотрела в мою сторону.
- Хорошо, - сказала она. - Мы подождем. Только… Это быстро?
Наверно, ей сказали "да", потому что на ее лице появилось умиротворенное выражение, тетя Женя всхлипнула - кажется, неожиданно для себя самой, - и аккуратно положила телефон на столик.
- Кто? - спросил я. - И что?
- Мирон, - сказала тетя Женя. - Они улетели вчера институтским вертолетом на базу у Кизимена. С континента привезли оборудование, которое надо было переправить…
- Мирон выяснил это за десять минут? - недоверчиво сказал я.
- Ну… да. Позвонил, видимо, начальнику Камчатского отделения…
- А тот все помнит наизусть, - продолжал сомневаться я. Зачем? Ну, знал этот начальник все заранее, это очевидно, не мог Старыгин без его ведома привезти на базу хоть старого, хоть нового знакомого, просто так места в вертолетах не раздают. Если Черепанову разрешили полет, значит, не усмотрели в этом ничего экстраординарного и противоречившего внутренним инструкциям. Старыгин везет известного астрофизика. Столичному космологу интересно, как выглядит вблизи знаменитый камчатский вулкан?
Все они продумали заранее - Н.Г. и Старыгин. Они не договаривались по телефону - тетя Женя знала бы, она сама проверяла и оплачивала счета. Они не общались по электронной почте - то есть, не общались по известным мне адресам Николая Геннадиевича. Ну и что? Н.Г. открыл адрес, скажем, на Яндексе или Рамблере, да где угодно, есть десятки возможностей, в том числе самых неожиданных, и никакой эксперт никогда…
Почему тогда записки, которые я прочитал, лежали там, где их можно было легко найти? Теперь я это понимал, пожалуй: Николай Геннадиевич не хотел, чтобы мы с тетей Женей (впрочем, думал он наверняка только о своей Женечке, а не о том, что я стану помогать ей в поисках) долго блуждали в потемках - записки и рассчитаны были на то, что тетя Женя прочитает их первой, поймет все, как надо…
Она действительно поняла?
- Ты действительно понял? - спросила она.
- Вы имеете в виду разум планеты? - спросил я.
- Два старых дурака, - пробормотала тетя Женя. - Подожди, я до тебя доберусь…
Она имела в виду Старыгина или своего мужа?
Мобила опять запиликала, мы оба потянулись к трубке, но тетя Женя, естественно, меня опередила. Впрочем, капитан говорил так громко, что я все слышал.
- Не разбудил? - поинтересовался он.
- Вы думаете, я могу спать? - агрессивно удивилась тетя Женя.
- Старыгин увез вашего мужа на базу геофизиков у вулкана Кизимен. У них там своя вертушка.
- Вертолет? - переспросила тетя Женя, и лицо ее закаменело. Вертолеты она ненавидела. Эти штуки слишком часто падали, как-то она при мне сказала Николаю Геннадиевичу, глядя на экран телевизора: "Ни за что не полечу на вертолете. Видишь, как они бьются?" На что Н.Г. ответил: "Глупости. Пешком опаснее - водители несутся, как угорелые".
- Вертушка туда летит час с минутами, - гнул свою линию капитан. - Я выяснил: рано утром геофизики прилетят в Моховую, что-то им нужно забрать, это недалеко за городом, так что если хотите…
- Хотим, - немедленно отозвалась тетя Женя.
- Хорошо. Тогда будьте готовы к семи часам, за вами заедет машина.
- "Воронок"? - у тети Жени было настроение шутить? Или она думала, что "воронком" называют черный "мерс" начальника?
- Нет, - чувство юмора к ночи у капитана, видимо, отключалось. А может, я не расслышал интонацию? - Поедете на нашем "жигуле". В семь будьте у выхода, договорились?
- Да.
- Кстати, - добавил капитан. - За номера в гостинице платить не нужно.
- Но мы…
- Значит, в семь, - сказал капитан и отключил связь, не попрощавшись.
- Интересно, - пробормотала тетя Женя, - кто заплатил за этот отель?
- Наверно, - предположил я, - это входит в смету поиска пропавших. Кстати, вы знаете, сколько стоит номер?
- Догадываюсь, - сухо сказала тетя Женя.
Я промолчал.
- Если ты догадался, - сказала тетя Женя, - просвети меня. Время есть. Молчать не могу. Говори, пожалуйста.
- Номер стоит…
- При чем здесь номер? Если ты… об этом… разуме планеты.
- Ну да, - сказал я. Мне тоже надо было выговориться - может, я вообще все неправильно понял, и тетя Женя права, когда думает (ей не нужно было это говорить, я видел по глазам), что у ее Коли не прошли остаточные явления после той страшной ночи.
- Минимальное воздействие, - продолжал я. - В космологии это тоже очень важная вещь. Я читал о реликтовом излучении… Об этом даже в новостях по телевизору говорили в свое время. Вроде реликтовое излучение совершенно равномерно по всему небу, да? И вдруг обнаружили очень маленькие отклонения. На тысячные доли процента…
- Десятитысячные, - поправила тетя Женя.
- Тем более. И оказывается, из-за таких маленьких отклонений приходится менять всю теорию Большого взрыва.
- Не всю, положим, - недовольно сказала тетя Женя, - но в теории инфляции…
- И о семинаре вы рассказывали, когда американец приезжал, и Николай Геннадиевич пытался выступить. Его быстренько заткнули, и это с тех пор он стал говорить, что потерять научную репутацию можно мгновенно, а чтобы восстановить, бывает, и жизни не хватит.
- Да, - сказала тетя Женя. - Репутация, авторитет для Коли - вещи… наверно, не самые главные в жизни… но без них в науке делать нечего. Репутацию строишь годами, с университета, уже на третьем курсе о Коле говорили, он тогда сделал работу по магнитной аккреции, это была новая тема, и он изящно обошел проблему Бонди… А после аспирантуры его считали самым знающим специалистом по межгалактической среде.
- На выборах в Академию его все-таки прокатили, - напомнил я.
Это была давняя история, ни тетя Женя, ни Н.Г. не любили ее вспоминать, и знал я о ней только потому, что однажды, года два назад, у обоих случился странный прорыв, вечер неприятных воспоминаний, говорили они, перебивая друг друга, и вспоминали только то, о чем, видимо, хотели забыть. Со мной тоже бывало такое: вдруг приходят на ум прошлые гадости, будто ничего хорошего в жизни не было - в памяти открывается слив, как в туалете… очень неприятно, и хорошо, что довольно быстро проходит, включаются защитные механизмы…
В член-корреспонденты Николая Геннадиевича представили еще при советской власти, кажется, в восемьдесят восьмом, потом многое изменилось, а в Академии осталось, как было, и больше Н.Г. не хотел связываться. А тогда, хотя по многим параметрам он был самым достойным претендентом, его прокатили на выборах, и он точно знал, кто именно накидал черных шаров: астрофизиков не очень привечали, завалили не только его, но Н.Г. сказал, что в эти игры больше не играет, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на чепуху, а деньги, которые он теряет, не так велики, чтобы жертвовать репутацией… опять репутация, которой он не мог поступиться даже на таком, вроде бы, респектабельном уровне.
- Ты же знаешь, почему его прокатили, - с упреком сказала тетя Женя.
- Да, - смутился я. - Это я так… Хочу сказать, что, по-моему… мне показалось… Николая Геннадиевича всегда занимали любые малые влияния. Малые магнитные поля в потоках вещества… Малые флуктуации в магнитных полях пульсаров… Минимальные отклонения от средней плотности во Вселенной…
- Ты хорошо изучил Колины работы, - сказала тетя Женя с уважением. - Я и не подозревала.
- Нет, - признался я, - не изучал я его работы, куда мне. Посмотрел заголовки, сопоставил с… С гомеопатией этой, извините.
- Да чего там, - пробормотала тетя Женя. - Коля и к гомеопату согласился пойти, потому что…
- Понимаю, - перебил я. Мне не хотелось, чтобы она начала вспоминать совсем уж для нее неприятное. - Минимальное воздействие. Когда Николай Геннадиевич пришел к идее, что жизнь может зародиться в космическом пространстве? Ну, в газе. Межзвездном, межгалактическом…
- Это не Колина идея, - сказала тетя Женя. - Ты читал популярную литературу? Гипотеза панспермии. Викрамасинг. Пятидесятые годы. Органическая жизнь могла зародиться в межзвездных облаках, когда галактики были молодые, стало взрываться первое поколение звезд, а тогда звезды были очень массивны, миллиарды сверхновых, огромное количество тяжелых элементов, и все это ушло в облака…
- Вот-вот, - подхватил я. - Именно тогда возникла жизнь во Вселенной. В космосе. В туманностях. А потом эти молекулы попали на Землю.
- Да, - сказала тетя Женя. - Четыре миллиарда лет назад. Земля была молодая, горячая, атмосфера совсем не похожа на нынешнюю, никакого кислорода, почти нет азота…
- Так вы с Николаем Геннадиевичем это все-таки обсуждали? - вырвалось у меня.
Тетя Женя посмотрела на меня удивленно и сказала коротко:
- Конечно.
- Тогда почему же вы… - я не знал, как точнее сформулировать, чтобы не обидеть.