Семену бы свою, юкагирку! Юкагиры - однолюбы. Но где ее сыщешь? Если весь юкагирский народ наперечет!?
Максим Кучаев прочитал в рукописи Семена Курилова:
"…Все одиннадцать юкагирских родов неимоверно переплелись сложными линиями родственных связей. А закон был строг и суроз: запрещалась не только повторная связь, запрещалось соединение родственных линий даже через пятое и шестое поколения. Найти жениху свободную линию было делом трудным и страшно запутанным. Юкагиры в разное время и в разных местах породнились с ламутами, чукчами, якутами и даже с русскими. Попробуй-ка - отыщи в этой неразберихе свободный конец!.."
В своем новом романе Семен Курилов напишет:
"…Случалось всякое. Рискнул брат Нявала… отправился на Гижигу, нашел жену, привез, обласкал. А потом задушился. Далекими, но встречными оказались их линии.
Опозоренной и несчастной, с ребенком от мужа-родственника покинула женщина стойбище…"
Нет, не стоит сейчас интересоваться этим нелегким вопросом! - решил Кучаев.
Семен Курилов подошел к столу, отодвинул пепельницу и склонился над листом газетной полосы - завтрашнего номера "Колымки".
- Ты, Максим, писал? - он ткнул в корреспонденцию, правленную и переправленную редактором - не любил Редактор, как он сам говорил, архитектурных излишеств и лирических соплей!
- Я. Но тебе читать не стоит…
Семен читал медленно, вслух, отделяя паузами слово от слова:
"В целях повышения культуры производства и, выполняя решения прошедшего Пленума ЦК КПСС, необходимо обеспечить бригаду оленеводов нижеследующими предметами…"
- Это не изящная словесность, Семен. Жизнь и редактор потребовали такой материал, Между прочим, Семен, это просили опубликовать в газете андрюшкинцы. Андрюшкино - твоя родина, Семен!
- Да, там я родился, там сейчас живет моя матушка и брат Колька. Так что потребовали от общества мои земляки-пастухи?
"Срочно обеспечить бригаду нижеследующими предметами:
Приемник "Меридиан" или "Геолог".
Бинокль.
Фонари карманные с батарейками и батареи для радиостанции.
Лыжи. Три пары с адидасовскими креплениями.
Шахматы, домино и прочие настольные игры.
Художественная литература на якутском и русском языках.
Журналы: "Новый мир", "Сельская жизнь", "Наука и религия", "Моды", "Юность", "Искусство кино", "Хотугу улус".
Портфель для бригадира.
Со слов членов бригады записал корреспондент газеты "Колымская правда" К. Максимов.
Алазейская тундра. Озеро Прасковья".
- Озеро Прасковья… Озеро Прасковья… Это шесть часов ходу от Андрюшкино?
- Шесть часов минута в минуту! - подтвердил Кучаев.
- Так что ж ты, К. Максимов, промотавшись шесть часов на нартах, не сподобился какую-нибудь зарисовку выдать? Читабельную?
Максим пожал плечами.
- Выполнял социальный заказ! - Максим опять пожал плечами.
Да. Кучаев выполнял заказ, но в блокноте был записан и другой рассказ, который он и опубликует потом…
ИЗ БЛОКНОТА МАКСИМА КУЧАЕВА
Варианты названий: "А кругом тундра белая…", "Оленей погонять надо!", "Над тундрой ветер перемен"…
Алексей Ягловский посмотрел на меня, облаченного в кукашку и меховые шаровары, на надвинутый чуть ли не на глаза двойной малахай и, усмехнувшись, заметил:
- Шевелиться-то можешь?
- Могу, - ответил я, плохо соображая, как мне это удастся сделать. Но тут же подумал, что для сидения на нартах сил у меня хватит.
У Алексея Николаевича Ягловского на этот счет было свое мнение:
- Однако, ехать шесть часов. И управлять олешками надо. - Но тут же еще раз усмехнулся и добавил: - Впрочем, подвяжем твоих оленей к другой упряжке.
- То, что управляющий Андрюшкинским отделением совхоза "Нижнеколымский" Алексей Николаевич Ягловский наделен острым и саркастическим умом, я заметил сразу. Но не сразу уловил, когда он шутит, а когда говорит всерьез. И то, и другое он умеет произносить без улыбки.
Но на сей раз он не шутил, моих оленей действительно привязали к нартам Евдокии Спиридоновны Слепцовой. Она пенсионерка, но изъявила желание поработать несколько месяцев в стаде.
Тронулись…
Не ради праздного любопытства ехал я сейчас в Алазейскую тундру. Как корреспондент "Колымской правды" я должен был дать репортаж о смене пастухов-оленеводов. О первой на Колыме смене…
Из разговоров оленеводов:
Костя Клепечин: "Что я в тундре должен ишачить с утра до ночи и из месяца в месяц!?"
Алексей Жарков:
"В поселке кино крутят… Несогласный я быть все время в тундре. Месяц там - месяц тут - это куда ни шло!"
Алексей Ягловский:
"Это раньше в тундру загоняли на всю жизнь. Всю жизнь пастух кочевал по тундре и выходил оттуда только умирать. А я сам не хочу так работать и другим не дам!.. Пока меня не сняли, конечно!"
Андрюшкинцы первыми перешли на сменно-звеньевой выпас. И это естественно. Еще много лет тому назад они пытались провести такой эксперимент, но при переброске людей сделали ставку на самолет - это оказалось слишком дорого. (А. Н. Ягловсккй за этот эксперимент получил строгий выговор по партийной линии с занесением в учетную карточку и с последующим снятием с работы за авантюризм!) Но сама мысль о работе по-новому не давала покоя. И вот через много лет снова вернулись к этой идее.
Опыт у Алексея Ягловского уже был и он сразу отказался от "самолетного варианта". Решил смены производить на оленях…
Тронулись…
Захотелось запеть недавно услышанную песню:
А кругом тундра белая,
От мороза звенит,
И олени несмелые
Смотрят косо в зенит…
Действительно, вокруг была тундра белая, и звенела она от мороза (мы выехали при - 41 по Цельсию), но что касается оленей, то не заметил их косого взгляда, да ещё - в зенит. Ради рифмы, что ли?..
Замечу сразу, петь мне расхотелось через минуту: езда на оленях оказалась трудной и утомительной. Какой там сон, запланированный мною раньше! На первой же кочке - а кочек в тундре считать не пересчитать! - нарты резко наклонились, и я, как мешок неуправляемый, - как будто есть управляемые мешки!? - вывалился в снег. "Олений поезд" остановился, и управляющий поглядел на меня тревожно:
- Ушибся?
- Нет.
- Однако, ты в следующий раз, как вывалишься, сразу кричи, а то потеряем в тундре.
- Как кричать?
- А-а-а-а… - подсказал управляющий.
И опять я не понял, смеется Алексей Ягловский или говорит серьезно. Но про себя решил: кричать не буду.
А Евдокия Спиридоновна, пыхнув на меня беломорным дымком, добавила:
- Оленей погонять надо…
- Подошел Костя Клепечин. Тот самый, который говорил, что он ни за какие коврижки не поедет в тундру надолго, погладил моих оленей и тихонько проговорил:
- Погоняй не погоняй - не поможет! Здесь совершенно другой подход нужен.
- Какой, Костя?
- Словами это не объяснить. Каждый олень имеет свой характер.
- И человек имеет свой характер, Костя, но что из того?
- А то, что вы с олешкой не сошлись характерами.
- Погонять чаще надо, - упрямо твердила Евдокия Спиридоновна, - и покрикивать.
Ничего ей на это не ответил Костя Клепечин, но по нему я понял: вчера демобилизованный солдат остался при своем особом мнении.
Костя Клепечин - звеньевой стада 4-го Андрюшкинского отделения, а бригадир - Михаил Иванович в течение двух месяцев возглавлял звено и сейчас должен был временно передать стадо Константину Клепечину - сыну. Происходит не только смена пастухов, но и поколений. Отцу скоро на пенсию, и все думают, что сын возглавит не только звено, но и всю бригаду… Но эти дела решает Семён Николаевич по своему усмотрению… А то, через чур много советчиков всегда находится!
- Однако, Максим Леонидович, зализывайте раны и поехали, - сказал Ягловский.
Вновь тронулись в путь.
Я погонял оленей, а они не шли, тормозя нарты Слепцовой. Я шептал олешкам ласковые слова, пытаясь сойтись характерами, но они никак не реагировали, я бранился, - ругался матом, коему был обучен ещё со времён проживания в Карелии, но и это на оленей не действовало.
Евдокия Спиридоновна то и дело оборачивалась в мою сторону и зло произносила одно единственное слово: "Погоняй!"
Так в мученьях прошло несколько часов… Остановились подкормить оленей. Ко мне подошел Ягловский.
- Ну как?
Руки-ноги у меня еле шевелились, тело отказывалось повиноваться. Есть такое выражение: "свинцовая усталость", так вот эта усталость и наполняла каждую мою клеточку.
- Порядок, - ответил я, с трудом ворочая языком, - вот только олени почему-то не хотят тянуть.
Слепцова что-то стала ему говорить. Я хоть и не понимал по-якутски, но догадался - жалобы идут по моему адресу.
Ягловский усмехнулся. Ох, уж эта усмешечка Ягловского! Небось не один выговор он схлопотал за нее! Не одного крупного начальника сделал своим врагом…
- Олешка, говоришь, не тянет? А может, управлять им не можешь?
- Великое искусство! - возмутился я, хоть и не начальник я, но насмешка и меня раздражала! - У вас, Алексей Николаич, они тоже не потянут. Костя Клепечин сказал: " Оленей не только погонять нужно, но и характерами с ними сойтись".
- Это у меня-то не потянут?! - уставился на меня Ягловский. - Это почему же?
- А потому, что вы давно стали кабинетным работником. А олени - Костя сказал - животные умные, они сразу распознают интеллигента. Вы же типичный представитель бюрократической интеллигенции, - решил я разговаривать с управляющим в его же ключе.
- Я - интеллигент?! Да я же бывший рабочий человек.